index

Свои «битые» «Жигули» он оставил за углом — у парадного подъезда они бросались бы в глаза, как «Роллс-ройс» в Ольховке. Значит, комплот. Значит, Принц, не один год тихо и благонравно ходивший под пролом — всегда вежливый, не употреблявший ни единого жаргонного словечка, хоть и сидел трижды, купчина второй гильдии, если брать по царским масштабам, не чуравшийся ни презентации, ни веселой оттяжки на дачах, на вечные времена, казалось, смирившийся с ролью «второго по жизни», ни разу не засветившийся, не навлекший ни малейших подозрений. Пресловутый тихий омут. И Дробышев из Гильдии производителей — бывший комсомольский мальчик, начинавший, подобно многим, с видеосалонов. И Антонов из прокуратуры. И Скаличев, оказавшийся чуток посложнее, чем Данил о нем думал. Ну, и Каретников, конечно. Черт их там разберет, была ли их заветная цель переплетена со стремлением одной из забугорных разведок притормозить иранский контракт, а если была, то где залегают узелки — это уже не его дело, для него главное сейчас сохранить фирму, а единственный к тому способ…

Он не успел ничего подумать — сработал звериный инстинкт, чутье предков, подсознание отметило, что молекулы воздуха как-то не так колыхнулись…

Данил упал вправо, перекатился за колонну, облицованную местным мрамором, успел в перекате выхватить пистолет. Просвистевшая над головой стрела звонко ударила в стену, сломалась в щепки. Взревел мотор, и вторая в ряду машина, белая «Хонда», рванула со стоянки. За тонированными (несмотря на местное законотворчество) стеклами он не различил лиц.

Увидев бегущего к нему милиционера из охраны, Данил побыстрее спрятал пистолет и встал, отряхнулся. Поднял палку.

— Это еще что за фокусы?

— Сам удивляясь, — сказал Данил. — Иду, а она прямо в меня летела. Проходу нет от хулиганья…

Сержант подобрал обломок с наконечником, загнувшимся от удара ястребиным клювом, попытался выпрямить пальцем, но едва не укололся. Сталь была отменная.

— Хулиганье, говорите? — переспросил он с сомнением.

— Конечно, — сказал Данил. — Пацанва, чего только не таскают.

И быстро пошел к машине. Нет, Принц далеко не дурак…

Глава 26

Вальс с генералом

К Бортко его пропустили без особых расспросов — едва созвонились и доложили, что начальника желает видеть некто Черский. Если Ведмедь и удивился внезапному воскрешению Данила из мертвых, то за неполную минутку, пока Данил с пропуском поднимался на третий этаж, у подполковника хватило надлежащего умения сделать лицо профессионально бесстрастным. Он сидел как медведь за барабаном, чуть ли не обнимая стол коленями, и моментально вылез из-за него, обрадовавшись случаю хоть ненадолго расстаться с неудобной казенной мебелью.

— Дал бы кто взятку, пан Черский, — сказал он безмятежно. — Мебелью. Стол я бы взял, в Отечестве их по моему размеру не делают…

— Привезем, — сказал Данил в тон.

— Э нет, я ж шутейно, в ваших столах, говорят, клопы водятся… — Бортко приблизился вплотную, нависнув над Данилом, обошел его кругом, поцокал языком. — Это вот так, значит, и выглядят живые покойники? Я уж было загрустил — кого ж теперь, думаю, ловить-то буду элегантно?

— А то вы так и поверили…

— Ну, всякое бывает, — сказал Бортко серьезно. — Твоя смерть, знаешь ли, не в иголке с яйцами, утками да зайцами… Гораздо ближе гуляет. Почему бы и не поверить? Вот только твой Корявый малость переусердствовал — не тот ты все же мужик, чтобы своего же отпихивать да посылать по матери, как он там живописал. Версии были разные: то ли там вы все, то ли там и вообще никого… Что за персиянин?

— Коммерсант, — сказал Данил, глядя в окно. — Хороший был мужик, кстати…

— Вроде тебя?

— Смотря что под этим понимать…

— Ты не виляй. Иностранный подданный все-таки, мне отписываться.

— Начальник аналитического отдела фирмы «Фарадж ЛТД», — сказал Данил. — В России находился совершенно легально, зарегистрировался, как положено.

— Аналитический отдел? Понятно… Садись на стульчик к стеночке, кури свои хорошие… За пивом и бутербродами посылать не буду, я тебе не комиссар Мегрэ — он бы с вами, варнаками, через месяц рехнулся… Что лыбишься? Был я в прошлом году в Парижах, видел, как тамошние полицаи из-за вас на стену лезут…

— Так уж из-за нас?

— Да ладно тебе цепочку строить… Лучше расскажи, какие катаклизмы тебя к нам загнали. Это ж феномен для книги Гиннеса — приходит пане Черский совершенно самостоятельно, без мордоворотов и адвокатов, никому не хамит, гадкого не пугает, сидит, как двоечница перед экзаменом, даже глазок не строит. Ты не приболел, часом? Ах да, ты даже помирал… То-то такой… меланхоличный. Крупно тебе повезло, душа моя. Нет, не то… На тебя, орла, уже собирались ордер выписать, да прослышали, что ты умер, и раздумали.

— Какой ордер?

— Ну не на квартиру ж… У тебя их и так несчитано. На арест. Согласно историческому закону о месячном постое.

— Кто? — спросил Данил.

Бортко молча смотрел на него, блистая хитроватой крестьянской улыбкой. Наклонил голову к плечу и, не убирая улыбки, сказал:

— Ты, говорят, умный? Думай. Про себя думай, не вслух…