Инь vs Янь. Книга 2

С солдатами проблем не предвиделось. Один приказ, и они уберутся восвояси. Но паразиты-то останутся. И именно от них исходило это гигантское чувство животной паники и ненависти, что сейчас словно облако окутывало нас с Яной. С того момента, как Яна так опрометчиво сожгла одного из мааскохои, вожак хранит мертвое молчание, хотя до этого я уже стал привыкать к его шелестящему нашептыванию в голове. Похоже, огненное шоу произвело на него слишком сильное впечатление, что сильно напрягало меня, учитывая, что к тому, что я удавил нескольких его сородичей, экспериментируя с ментальными ошейниками, он остался совершенно равнодушным. А тут, несмотря на гробовую тишину между нами, я ощущал, что напряжение поднялось до высшей отметки, и волны страха и угрозы заставляли ощетиниваться и меня, и моего зверя. Допросив под влиянием паразитов всех братьев, я был готов, что Яна уже не та девушка, которую я когда-то случайно встретил и безнаказанно навязывал свою волю.

Но задаваться пока вопросами, какие изменения в наши отношения привнесет эта явно приобретенная Яной сила, пока не торопился. Ведь толком никто не знал и не мог мне сказать о ее свойствах и границах. Но когда на моих глазах она в секунды уничтожила живучую и почти неистребимую тварь, при этом сохранив жизнь носителю, это ошеломило меня. И явно смертельно напугало вожака. А страх — это мощнейший стимул. Это было плохо, очень плохо. Эта вспышка словно взвела невидимый курок и запустило таймер, который теперь отсчитывал время до того, как мааскохои предпримут попытку ответного нападения, маскируя это потребностью в самозащите. И это ставило меня перед необходимостью распылять внимание. Вместо того, чтобы полностью отдаться выстраиванию совершенно новых для нас обоих отношений с Яной, я буду должен еще отслеживать все попытки причинить ей вред. Да, очевидно, что она могла постоять за себя, но и понятно, что это истощало ее всех меры. А значит, подвергало опасности ее… и ребенка.

Ребенок! В этот момент сердце опять прыгнуло в горло. Я не ощущал его так, как в тот раз! Конечно, мне тогда могло просто почудиться, или для того чтобы почувствовать его мы должны быть едины с драконом, но ослепительный ужас возможной потери связал узлом нутро. А вслед за ним пришла злость. На Яну, снова заставляющую испытывать эмоции, которые швыряют меня из крайности в крайность и унижают бессилием что-то сделать или повлиять на них. Невыносимо находиться на той территории, где ты совершенно беспомощен и абсолютно несведущ.

Но злиться сейчас, когда она наконец рядом, во плоти, настоящая, долго не выходило. Точнее уж злость тут же обращалась в желание, которое сейчас явно было неуместным и истязало и так истосковавшееся тело и душу. Раньше я еще задавался вопросом почему так? Почему каждая сильная эмоция, направленная на Яну — отрицательная или положительная — врезаясь в ее упрямство и непокорность, тут же обращается лютым вожделением, желанием покорить, подмять, заставить смириться хоть на время и захватить еще хоть крохотную часть ее внутреннего пространства, стремясь заполнить его собой полностью, не оставить места больше ни для чего и ни для кого. И каждый раз неистово поддаваясь ему, я и не заметил, что это завоевание означает, что я не просто отбираю по кусочку свободу у нее, но и оставляю гораздо большую часть себя теперь уже навсегда заключенной внутри этого ее непредсказуемого внутреннего мира. Именно это бесило меня и толкало на чрезмерные проявления власти, вызывая почти патологическое желание добиться ее полного подчинения. Я отчаянно стремился остаться наверху, наивно полагая, что, сломав Янино сопротивление, я смогу вернуть себе прежнюю ясность мышления и почти забытую свободу от этой мучительной тяги к ней. И только когда что-то переломилось внутри от разлуки и ощущения неописуемой утраты там, в нижнем слое, желание бороться со своими чувствами пропало, и пришло понимание, что все это у меня по-прежнему есть. Яна ничего не отнимала у меня. Наоборот, ее появление придало всему завершенность, превратив жизнь из хаотичной суеты вроде важных, но несущественных свершений в направленный в единую сторону поток. И пусть он пока напоминал яростную стремнину горной реки в половодье, которая больше разрушала все на своем пути. Просто мне нужно научиться не сковывать ее, не запихивать в рамки, ведь подобного и сам бы не стерпел и не перенес. Единственный выход — не бороться со стихией по имени Яна, а слиться, отыскать единое на двоих русло в надежде, что беснующийся горный поток обратится в плавную, широкую равнинную реку. Хотя с этой женщиной об этом разве что мечтать.