Инь vs Янь. Книга 2.

— К тому, что в твоем положении нервничать вредно, а с учетом того, кто ваш сын, ещё и очень опасно.

— Похоже, что я нервничаю? — я развернулась, натягивая самую из невозмутимых своих гримас.

— Ты ревнуешь и очень сильно, — Амалия говорила спокойно, словно сообщая обыденный общеизвестный факт, а не пыталась задеть. — Это совершенно нормальная реакция для таких, как мы. Часть натуры, с которой можно бороться, но победить никогда. Просто сейчас поводов у тебя и правда нет.

А я вот сама решить не в состоянии, есть ли у меня поводы или нет! Господи, да что я вскипаю, как чайник, каждую минуту?

— Чушь! С чего мне ревновать?

Но Амалия так понимающе улыбнулась, что до меня тут же дошло — напрасно такая дилетантка пытается обмануть женщину, натренированную десятками лет общения с такими каменными истуканами, как Глава и Роман.

Ну и ладно, но это не значит, что я прямо так возьму и признаю это вслух.

— Я нервничаю не потому, что вижу в тебе соперницу, — вранье, — мне вообще плевать, что там у Рамзина было, — жуткая брехня! — И на то, что будет, тоже, — стопудовая ложь! — Мне важна только безопасность ребенка, а ты при всем моем уважении представитель лагеря, ещё недавно массово желавшего нам с ним смерти. Так что что бы там вас с Рамзиным ни связывало, и как бы он тебе не доверял в память о прошлом, мне на это плевать. Я тебе не верю! — а вот это уже чистая правда.

— Яна, я никогда, ни одной секунды не желала смерти тебе. А уж тем более сама, как мать, не пожелала бы смерти твоему чаду. Никакие доводы, запреты, пророчества и их возможные последствия не смогли бы сподвигнуть меня на такое! — миндалевидные глаза женщины сверкнули таким искренним и неистовым жаром, что мне стало стыдно. Ладно, она и в самом деле не сделала за время нашего общения ничего, в чём я могла бы ее упрекнуть, кроме отказа помочь мне сбежать из той комфортабельной тюрьмы. Но по большому счету она и не обязана была это делать.

— Ладно, — смутившись и растеряв свой боевой дух, пробормотала я. — Но не думай, будто я поверю, что ты здесь только для того, чтобы рассказать мне последние сплетни шоубиза. Наверняка Роман и Глава снабдили тебя массой инструкций и указаний на наш счет.

— Роман не имеет права давать мне какие-то указания, — заносчиво отрезала Амалия, переводя взгляд в окно за моей спиной. — Я только согласилась дать тебе номер, по которому ты можешь с ним связаться и поговорить. Но уж требовать, чтобы ты это сделала обязательно, я отказываюсь. Если хочет в чём-то давить на тебя, то пусть делает это с помощью приобретенного влияния и без моего участия.

Я промолчала, не собираясь ее посвящать в то, что влияния, на которое она намекала, нет, и единственное, чем Роман и может воздействовать на меня — это тем, что читал мою натуру, как открытую книгу. И бесцеремонно тыкал в мои недостатки и заморочки, опять же просчитав, что после первоначального взрывного психа я начинаю думать, разбираться и пусть и нехотя, но признаю очевидное.

— Ок, — я уселась на диван, предлагая ей жестом присесть, где пожелает. — Тогда не заставляй меня гадать и просто скажи, зачем явилась.

Амалия грациозно опустилась в кресло напротив, сохраняя эту свою аристократическую осанку. Надо, что ли, поучиться у нее, раз Рамзин так на нее пялится. Хотя это, наверное, какая-то врожденная ерунда, как, скажем, у Романа, и сколько ни учись будешь только жалким подражателем. Да и с чего меня это вообще волнует?

— Возможно, тебе трудно поверить, Яна, но я в самом деле очень волновалась за вас всё это время и поэтому с радостью воспользовалась шансом увидеть тебя, — искренность тона и слов раздражающе царапали где-то внутри. Я не должна была расслабляться и верить, но всё же невольно раскисала.

— Ну вот ты пришла, убедилась, что я в порядке, так что можешь считать свою благотворительную миссию выполненной, — глухо пробормотала я.

— Игорь не чужой для меня человек. Он мне дорог, а ты дороже всего ему. Так что моё отношение к тебе мало напоминает безадресную благотворительность. Это все слишком личное для меня, — продолжала она. Ну и что это, собственно, должно значить?

— Яна, я знаю, что близость ко мне вызывает у тебя раздражение, — мягко сказано, — Это совершенно непроизвольная и естественная реакция. Я ощущаю то же самое. Дарующим вредно находиться слишком близко к друг другу. Не знаю уж с чем связан этот природный механизм. Возможно, раньше он был необходим, вечность его разберет. Но это так. Присутствие другой Дарующей делает нас жутко стервозными.

— Что-то ты не выглядишь злобной фурией, — с легким стыдом вынуждена была признать я.

Женщина посмотрела на меня с выражением такой теплой грусти в глазах, что мне пришлось бороться со слезливым комом в горле. Да что за чокнутые моментальные метания у моих эмоций из края в край?