In The Deep

Ба-бах. Это, если что, сейчас было больно. Обормот грандиозно освоился хамить по самым что ни на есть болевым точкам. И, честно говоря, пару дней назад я бы его убила за такую дрянь.

Да и сейчас хочется.

— Давай сделаем так, — предложила я любезным тоном. — Ты этой херни не говорил, а я ее не слышала. Идет?

— Это еще п-почему?

Ого, какая агрессия. Где ж я тебя так задела, родной мой?

— П-потому, — передразнила я. — К моей силе это не имеет никакого отношения.

Тишина. В офицерской каюте с экономичными лампами кололась плотная тишина, и там сидело двое. Двое молодых идиотов, которым завтра умирать, и которым нечем больше заняться, кроме как тыкать друг в друга тупыми иголками.

Да, вот такая вот я. Горячий секс обреченных на смерть — это пошло и банально.

— Синдзи. На фоне всех прочих откровений я сегодня поняла еще одну штуку: от своего прошлого бегать бессмысленно. Есть такие вещи, от которых нельзя отвернуться.

— Ф-фатализм, — фыркнул обормот. Я фыркнула в ответ и принялась загибать пальцы:

— Метаболизм, эклектизм, волюнтаризм, онанизм… Я тоже дохрена знаю умных слов на «-изм», понял? Причем тут это? Как ни назови, но у человека есть путь.

— Если можешь, значит, д-должен?

Я пожала плечами:

— Это все опять определения.

И снова была тишина. Синдзи смотрел мне в глаза, я почти видела, как там, за этими глазами, что-то меняется, как там происходит что-то, чего мне не понять. Еще бы, я ведь во власти своего откровения, а он — во власти своего.

Так иногда бывает, и хорошо, если он, пусть и не понимая, сможет меня принять. Вся надежда на то, что он все-таки обормот.

— И т-ты выполнишь приказ п-потому, что это твой путь?

Ну слава звездам.

— Нет, Синдзи. Потому, что я не могу по-другому.

Гениально тупой ответ, правда? Не чувствуя угрызений совести за миллиарды погибших, переживая за единиц, выполняя приказ бессмертной твари, подручные которой мучили твоих друзей. И все равно, все равно.

Наверное, в такие минуты идиотских прозрений человек понимает, что у жизни может быть смысл.

— Идти на смерть, п-потому что иначе нельзя. Н-напоминает самоубийство, правда? — спросил Синдзи с какой-то неуверенной улыбкой.

— Да ни разу, — ответила я. И на улыбку, и на очередную глупость. — Я не собираюсь там умирать.

— Это-то ясно. Тебе бы б-баронианцем родиться.

Я поморщилась, потому что поняла, о чем он, и это было довольно обидно. У кошек есть такое понятие «кирстрау», которое людям удобно считать чертой характера. Удобно — это потому что мы так и не смогли найти ему ни адекватного перевода, ни соответствий в нашей реальности. Если кратко — это добровольный отказ от собственного будущего ради какой-то цели. Если не кратко… Впрочем, полно ли, кратко — это социологический нонсенс, но ведь все общество чокнутых котов-индивидуалистов стоит на чуши и противоречиях.

Метафорически выражаясь, Синдзи сейчас сказал, что понимает меня примерно так же, как баронианца. Это чертовски мило.

— Я, н-наверное, выгляжу жалко, да? — сказал обормот. — Просто хочу жить.

Сколько я не всматривалась в его лицо, ни следа издевки там не видела. Черт, он и в самом деле сравнивал наши взгляды, искал в своем изъяны, искал, где он ошибся. Синдзи думал, прикидывал, подбирал логику, и так хотелось дать ему затрещину, сказать, чтоб не маялся дурью, сказать, что он прав.

Тоже прав. Наверное.

— Ты выглядишь глупо. Я лежу, ты сидишь.

Синдзи поулыбался и снова лег.

— З-знаешь, что интересно? Я ведь тоже полечу. Только ты — за своим «-измом», а я — за т-тобой.

Он не стал меня уговаривать лететь с ним, а согласился лететь со мной. То ли взрослеет, то ли понимает, что я не Аянами — но не суть важно. И неважно даже то, что я оправдываю доверие Его Тени и Кацураги: тяну людей за собой.

Важно, что мы не поняли друг друга, но это почему-то совсем не обидно.

— А как твой день-то прошел? — спросила я.

— П-пустяки, — улыбнулся Синдзи. — Перезаписывали б-бортовые системы «Сегоки».

Лицо обормота было так близко от моего, что ошибиться было невозможно: ему грустно и немного страшно.

— Решили не лечить?

— Н-нечего там было лечить. Фрегат пять раз подряд п-прошел тест на ИИ.

Я прикрыла глаза.

«Разблокируйте возможности ВИ. Пожалуйста!» Вопль паникующей компьютерной программы горел в моей памяти, и не хотелось мне разбираться, как так получилось. Может, «Сегоки» слишком долго изучал память своего хозяина, может, вспышка на сверхновой какая случилась. А может, кораблю понравилось защищать своего неловкого капитана, и однажды с утра пораньше он задал себе извечный вопрос, который так пугает жалких людишек. И ведь не мог Синдзи не чувствовать этого, хоть бы и подсознательно, хоть как-то!

А еще неприятно скреблось предположение, что между стиранием «Сегоки» и решением Синдзи пойти за мной есть связь. Например, обормот так резко поменял взгляды, только потеряв своего самого преданного и близкого друга. Может быть? Может.

Впрочем, лимит мудрости и проницательности я сегодня уже и так перебрала. Хватит.

* * *