In The Deep

Ибуки открыла рот, подумала и решила просто положить туда еще порцию желе.

— Идиотизм, — буркнула она с набитым ртом.

— Ну, мы же не планируем целоваться с местными жителями. Мы отвезем груз на станцию сцинтианских наблюдателей и свалим.

— Ага. А вообще, я думала, что ты обрадуешься. Новые горизонты, запрещенные знания, — я пальцами изобразила в воздухе кавычки. — Ну и все такое. Вирусы же тебе потрошить понравилось.

— Вирусы — это одно. Трехкилометровые твари, занимающиеся космокреацией — совсем другое.

Я нахмурилась, оперла подбородок на ладонь и с восторгом навела на Ибуки ложку:

— Ты — шлееритка!

— Да! — пискнула Майя, прокашлялась и спросила агрессивно: — Да, и что?

— Фу, позорище, — сказала я. — А еще ученая. Как тебя, брезгливую, в проектах канцлера терпели?

— Ой, знаешь что?! Ты мне еще морали почитай, госпожа инквизитор! У кого доктрина «Изменившиеся — не люди?»

Ибуки сложила руки на груди и воинственно на меня глядела, ожидая продолжения ругани. А я и не собиралась ее разочаровать.

— По крайней мере, я не делю разумных существ на тех, кого могу понять, и тех, кого не могу.

— Ты Шлеера по популярным брошюрам изучала? — скривилась Майя. — А глянуть его «Типологию разума» умственные способности не позволяют?

— Читала. В детстве, — сказала я, засунула ложку в рот, подумала и вынула ее. — Не впечатлило. Там много картинок. Он бы еще комиксы нарисовал.

— Ну да. Это так плохо — быть доступным и излагать даже для последнего идиота. Вот если там полторы тонны заумных слов — совсем другое дело. Сразу проникаешься всей важностью доктрины.

Я улыбнулась:

— Майя, вот уж не ожидала, что ты гоняешься за понятностью. Объясни мне ты — раз преподобный Шлеер оказался слишком для меня, эм, доступен — почему мерилом цивилизации считается способность к контакту?

— Вообще-то это только один из пунктов доктрины, к которому придрались. И это вовсе не мерило, — буркнула Майя. — Это классификационный критерий.

— А это — софистика.

— Софистика? А сама-то ты кто?

Вопрос был хорош. Одно дело — убеждения в академии и выбранная специализации при стажировке в Инквизиции, другое — стали ли эти убеждения частью мировоззренческой системы, частью меня самой. Вон, Майя как защищает свои верования, мне даже завидно немного, что эта прожженная лабораторная стерва оказалась приверженцем хоть какой-то научно-этической системы.

— Ннувианка, скорее всего.

— О, браво, — восхитилась Ибуки. — Так кто из нас лучше? Menschlichkeit uber alles[3]? Я хотя бы другие цивилизации не ставлю на один уровень со вспышкой радиации.

Великое небо, вот ведь дура, а? А еще халат носит.

— Вообще-то, Ннувиан не ставил. Или ты его заумные слова не осилила?

— Заумные слова? — Майя сделала круглые глаза. — Да он пафосен, как старшеклассник в дискуссионном клубе! Понимаю, почему он привлекает маленьких решительных девочек.

— Ну да. Не хочешь понять — переверни с ног на голову, — сказала я и пошла к кухонному комбайну. Оттуда уже умопомрачительно разило свежим кофесинтом.

— И что ж я перевернула? — поинтересовалась Майя.

— Он не опускал другие расы до уровня космических стихий. Он просто хотел, чтобы люди не превратились в цивилизацию звездных войн.

— Ну, этот аспект у него и впрямь хорош, — неожиданно согласилась Майя. — Я тоже считаю, что нельзя прославлять жертв сражений, забывая о жертвах освоения. Но у него вся этика строится вокруг людей.

— Неа, — сказала я, обеими руками беря чашку. Хорошо. Тепло, уютно, срач вон какой развели замечательный, и не надо забивать мозги кучей забот. Можно болтать, доставать Майю и наслаждаться.

— Что — «неа»? — буркнула Ибуки.

— Он считает космос полиэтическим. То есть, для баронианцев мы и сцинтиане — факторы среды, так же как и для нас…

— Да я поняла это, — оборвала меня Ибуки. — Только как он объясняет, почему люди при попытках контакта с обитателями Безумия сходят с ума?

— Потому что цивилизация Безумия — психодеструктивный фактор для нас, — хладнокровно сообщила я. — А для сцинтиан — нет.

Ибуки надулась. Я сейчас сообщила ей самоочевидную вещь, которая с точки зрения любого ннувианца является по-детски элементарной. Для нее это диалог из серии «Мама, почему звезды такие яркие? — Потому что они излучают свет». Ей подавай рассуждения о термоядерных реакциях, о главной последовательности и спектральном классе, хотя за всеми физическими умствованиями один черт будет скрываться простой ответ.

Звезды просто светятся, и ребенку этого достаточно.

— А ты какая-то странная, — сказала Майя.

— А?

Я опомнилась и посмотрела нее. Ибуки с интересом меня разглядывала — с интересом и улыбкой.

— Говорю, ты странная. Споришь по пустякам, ехидничаешь. Может, тебе в качестве терапии надо иногда убивать Синдзи?

— Да ну пошла ты, а?!

— Шучу-шучу, — ухмыльнулась Майя, порозовела и изобразила защиту ладонями. — Но такая ты мне нравишься больше.

— Не смей коситься на мою задницу, — сказала я, допивая кофесинт. — Мне парни больше нравятся.

— Я уже поняла, — рассмеялась Майя. — Да, слушай, а чего это ты с утра уже пьянствовала?