In The Deep

Я проследила за его лицом. Изнаночная серость лихо скрадывала малосущественные детали, и главное мне ухватить удалось: обормот на самом деле слегка нервничал.

— Идем. А по дороге ты рассказываешь, с чего это мы внезапно с тобой забухали в двигательном отсеке.

Синдзи пожал плечами:

— Да п-просто захотелось.

— Не убедил.

— Н-ну… Прости.

«„Прости?“ Да что это за ерунда такая?»

— Ээээ… Синдзи, ты точно в порядке?

Вот я позорище, а? Иду, в глаза ему заглядываю, икаю тут, значит, а он весь такой благодушный, спонтанный и всепонимающий.

— Да в порядке, в порядке! Б-бежим!

Синдзи схватил меня за руку и потащил за собой. А я не сделала даже рефлекторной попытки высвободиться, не удержала его на месте рывком — просто побежала наперегонки с совершенно дикой мыслью:

«Он ухватил меня за руку!»

— … И что это такое?

— П-погоди.

В рубке было прохладно, и причину я обнаружила довольно быстро: кто-то — не будем показывать пальцем на одного заикающегося идиота — разворотил систему охлаждения блоков памяти ВИ. Из инженерного канала сейчас торчали какие-то провода, ведущие к независимому терминалу. «А я еще гадала, почему во время диагностики сбивались настройки у „Сегоки“».

— Смотри вот с-сюда.

Я посмотрела на экран терминала. Это была типичная трехмерная развертка структуры данных ядра ВИ. Тут было неприятно много файлов с функцией самоперезаписи, и почти у всех инициальные пакеты оказались закодированы. «Вот ни разу не странно, что эта погань не реагировала на угрозы форматирования».

— Вижу, — мрачно сказала я. — Редкостная сволочь проектировала эту систему.

Синдзи удивленно глянул на меня, потом на экран.

— Извиняюсь. В-вот так.

Он повозил пальцами по панели, раздвигая субдиректории. Прохлада, немножко опьянения в крови, шмыгающий носом парень с лицом, подсвеченным голопанелью… И изломанные струны на серости всех экранов, и мертвенное мерцание в инженерном туннеле в недрах ВИ.

Ужас. Мне приятно, мне плохо, мне хочется просто нормально поспать.

— Вот.

В неприметной директории прятались четыре файла — маленький пакет и три самых настоящих монстра, в каждый из которых можно было умять логи всей нашей беготни по галактике. Включая подробные видео из каждой каюты.

— Что это?

— М-мне надо кое-что рассказать тебе.

Я погладила свои плечи, прищурилась, а Синдзи встал и, усевшись напротив меня, вздохнул. Это было до неприличия драматично, но, видимо, все настолько плохо, что для разговора ему понадобилось немного спирта — себе и мне.

— П-помнишь, я рассказывал тебе, как очнулся на «Сегоки»? Н-ну, самое начало.

— Помню. Кошмары, «Прилетай». Помню.

Обормот кивнул, зачем-то оглянулся на пульты управления «Сегоки» и продолжил:

— Я сказал, что ВИ б-был чистый. Это не совсем так. Помимо рабочих данных системы б-были эти файлы.

Я снова посмотрела на экран.

— Эти?

— Да.

— И что это значит?

— Я не знаю т-точно.

Гм, подумала я.

— То есть, ты напоил меня кафтианом, чтобы показать странные файлы?

— И не т-только их.

Синдзи наклонился, слегка повернул терминал к себе и вывел содержимое одной директорией выше. Так-так. Рядом располагались две папки схожих гигантских размеров: одну из них я уже видела изнутри, а у второй даже название отличалось только в последних знаках.

— И что там? В файлах во второй папке?

— Я тоже н-не знаю.

Ощущение загадки без разгадки было просто раскаленным штырем, который вошел мне в ухо. Черт, да как же вы меня все!..

— Слушай, ты, идиот!..

Я замолчала — даже не сразу поняла, как так получилось: он положил ладонь мне на губы. Вот просто так взял и положил. Чудесная пауза закончилась одновременно с моим ступором, когда я представила, как на него смотрю.

— П-полегчало?

Сидя на полу, Синдзи массировал кисть, а кровавая пелена медленно сползала у меня с глаз. В левой ладони пульсировало — я его свалила «вторым касанием». О, черт, черт, черт. Так нельзя, Аска. Так совсем-совсем нельзя.

Хвала всему, что только есть на свете: этот идиот хотя бы не понял, что я едва его не убила.

— Да.

Звуки со стоном протиснулись сквозь зубы — зубы рыжей дуры, которой самой не помешало бы настучать по голове. Больше ведь ничего не поможет, правда? Нет, конечно, может помочь хорошая драка с десятком каких-нибудь вирусных мутантов, когда я хладнокровна, собрана и отчаянна. Когда размеренное течение жизни, быт и простое прикосновение к губам не сводят меня с ума.

«Он мог умереть».

— Прости.

Я подала ему руку — ту же самую, которой ударила, потому что мне это показалось очень правильным. И как-то поразительно легко далось слово «прости».

— Б-больно, — пожаловался Синдзи и потер грудь. — Б-больно и быстро.

— Я же извинилась.

— А, ну это все м-меняет, — спокойно сказал он. — Мне, может, лучше дорассказать с т-того конца рубки?

А он еще и юморит, сволочь.

— Постараюсь держать себя в руках, — буркнула я. — Только обойдись без мелодрам своих, хорошо?