In the Deep

– Я поняла. Отплевываясь от обмена банальностями, я вырвала штурмовик из плотных облаков и включила маневровые двигатели. Отрыжки пламени задергали машину, а я только крепче вцепилась в штурвал. Меня прямо трясло от желания выжечь все вокруг места посадки – чисто по инструкции. /"В случае враждебности территории осуществления бла-бла-бла, нанести много вкусно//й//и высокоэнергетическо//й////благодати//по площадям"/. Увы, флотскими правилами я руководствоваться не могла – по крайней мере, пока не найдены данные для хозяев этого бардака. Штурмовик завис над посадочной площадкой, и я описала носом машины полный оборот в поисках потенциальных целей. Так мне эта база очень нравилась – сквозь прицельную рамку, когда пальцы лежат на спусках ударных авиапушек. Безымянная звезда, у которой были только координаты на карте, серо-голубым диском торчала в мареве густых туч, скоро наступала ночь, а по равнине за периметром бегали тревожные порывы ветра. Серые степные травы то опадали, то вздымались, и казалось, что степь встает на дыбы. Выдох – и толчок. Я отстегнулась и выкарабкалась из пилотского кресла.

– Рей, готова? Последняя из Аянами кинула и захлопнула поляризованное забрало.

На случай контактов с местными аборигенами Рей засунули в скафандр – в смысле, в обыкновенный камуфляжный скафандр десантника с хорошей теплоизоляцией. Таким образом мы выигрывали и в конспирации, и по времени активности Аянами.

– Дай мне таймер, – попросила я, отворачиваясь.

– Четырнадцать триста семьдесят один, четырнадцать триста семьдесят, четырнадцать… – монотонно отозвались наушники. Я закрыла свое забрало, ставя воображаемый «будильник», и проверила крепления оружия. Два скорчера, «флоганеф» и маленький квантовый нож – хороший стартовый капитал для усмирения особо буйных. Я не могла даже примерно представить, почему молчал «Ируил», так что никакое оружие не казалось лишним. Могла бы – и турбоплазменный излучатель прихватила. Ноль следов инфекции снаружи, радиационный фон в пределах местной нормы, только у протекшего реактора повыше. Хаотично передвигающиеся люди. Куча биомассы в дендрариях. И нет связи с командным центром базы, где нам должны были передать данные. Черт, этого хватит на отличный приступ паники.

– Работаем, – сказала я, вышибая пинком люк. Снаружи уже темнело, ветер дребезжал в сетке периметра, а серая степь прерывисто гудела на одной ноте. Я висела в проеме и осматривалась: из планеты словно высосали все цвета, и мне представился полдень в этом мире – мерзкое, должно быть, зрелище.

Очень рада, что не увижу.

– За мной. Под подошвами скафандра что-то противно зачавкало, и я включила нашлемное освещение.

– Эм, Синдзи?

– Да, что т-такое?

– Полюбуйся, какая прелесть. Я прикинула: подошва с форс-пакетами – сантиметров пять, значит, от земли до щиколотки все пятнадцать, и эти самые «все пятнадцать»

оказались сплошной толщей клейкой дряни, которая сверху выглядела как покрытие посадочной площадки.

– Ч-что это?

– Протобионт. Аянами, склонив голову, изучала студень, который у ее ног потихоньку покрывался тонкой корочкой льда. Фонари она не включила.

– А если конкретнее?

– Доорганический «суп» с примитивной мембраной, – сказали в наушниках с хорошо слышной дрожью в голосе. – Рей, а ты уверена…

– Она уверена. Майя, заткнись, – посоветовала я и осмотрелась.

Этот самый «суп» покрывал всю площадку, уходя и к периметру, и к зданиям базы. Перепадов высоты здесь не было, то есть, конечно, могли быть участки ниже, но уровень протобионта их сглаживал.

– Аянами, где заканчивается этот кисель?

– Я не вижу. Хм, я думала, моя оптика ошиблась. Степное серое разнотравье росло прямиком из целого моря соплей. У меня начали появляться скверные предположения насчет рода деятельности базы «Ируил». Заодно становилось ясно, почему поселение засунули так далеко. По-моему, здесь критически не хватало пары инквизиционных кораблей с планетарным оружием.

– Это, Синдзи. Подготовь «Сегоки» к принятию карантинных пассажиров. В наушниках судорожно выдохнули.

– Т-ты уверена?

– Более чем. Протобиотическая каша, насколько я помнила, иногда получалась после активации генной бомбы, когда вирус оказывался слишком эффективным для взрывной мутации и просто расплавлял клеточные мембраны живых организмов. Да, так бывало, но вопросов оставалась прорва – целая прорва жиденьких соплей. Например, почему уцелела трава? Или: что за люди бегают по базе, если системы фильтрации у них слетели? И последнее: на что достойно потратить последние четыре часа активности Аянами? Увозить что-либо с этой планеты мне решительно не хотелось – даже собственные воспоминания. Я взглянула на датчики фильтров воздуха и запустила все циклы очистки. Оно, конечно, никому еще не помогало, но есть шанс, что концентрация вируса уже ниже рабочей. И уж точно – теперь нет никакого смысла напрягаться.

– А-аска, я тут получил первые д-данные…

– Мы все умрем? – предположила я, направляясь к управленческому корпусу.