Инь-ян

– Еще бы не новичок, – хмыкнул Пиголь. – Когда я вытаскивал тебя из темницы геренара… в общем, за те полгода, что ты там кормил вшей, у тебя было время подучить законы. Ладно, парни, шагайте отсюда – мне нужно поговорить с Серг. Давайте, давайте – кыш отсюда!

Охранники поспешно вышли из комнаты, и хозяин дома остался наедине со своей «партнершей».

– Ну как, обделалась по полной?! – жестко спросил он, уперев руки в колени. – Что-то подобное я и ожидал. Ну, и что будешь делать? Сразу скажу – валить следователя нельзя. У нас это не принято, за него будут так землю рыть – тебе и не снилось. Следствие по трактирщику тогда покажется тебе легким дуновением – за этого индюка кровь выпьют через соломинку. И уж точно найдут деньги на сыворотку правды и на колдунов – и судебный приказ возьмут. Любой. Кстати, я не уверен, что они не добудут судебный приказ сейчас. Когда Хан «протечет» под действием сыворотки и заклинания, ты пожалеешь, что на свет родилась!

Знаешь, что делают у нас с преступницами? Убийцами, заговорщицами и колдуньями, напустившими порчу на уважаемых граждан? Колдуньям вырезают язык, а убийц отправляют в солдатские казармы, в публичный дом, удовлетворять толпу грязных мужиков, пока та не сдохнет или не потеряет здоровье, дергаясь под толпами озабоченных самцов! А потом, если выживет, изувеченную, никому не нужную выбросят на улицу, где и помрет в муках. Вот так.

– Я знаю, – холодно кивнул Сергей, – не нужно мне рассказывать эти гадости. Я читала об этом в книге, у тебя в библиотеке, потому твоя информация запоздала. Лучше расскажи мне, кто враги у Курна, у его шайки. Ведь у него должны быть какие-то враги, конкуренты. Возможно, даже его родственники.

– Хочешь подставить их вместо себя? – усмехнулся Пиголь. – Ну что же, если сумеешь… Ладно, слушай… если поможет, конечно…

Глава 11

– Вот тут, госпожа! Ты сказала – Зеленая, пятый дом? Ну, точно тут. Нам с тобой идти?

– Парни, сходите пока в трактир, вон тот, поблизости. Кстати, я вам должна, держите!

Сергей бросил Хану две серебряные монеты, Рес ловко вынул их из воздуха прямо перед лицом опешившего командира и гаденько захихикал:

– Старый стал, командир? Скорость не та, а? Сочувствую! Все когда-то будем такими старичками…

– Вот ведь гадина какая! – непритворно возмутился Хан. – Ты видела, госпожа? Кто сегодня тебе зад надрал, поганец? Я три раза тебя сегодня достал, и ты, скотина, осмеливаешься говорить такие слова?

– Это я позволил тебе пробиться через мою защиту. Чтобы ты не расстраивался! Приятное хотел тебе сделать, – невозмутимо пожал плечами Ресонг и, ухмыльнувшись, подмигнул Серг. – Пойдем, пока госпожа не передумала! Выпьем по кружке холодненького! Жарко, не выношу, когда после дождя сразу жара! Весь покрываешься испариной…

– Ах, ты, подлец! Ах, ты, неблагодарная тварь! – фыркнул Хан и начал обличать Ресонга в мнимых и настоящих преступлениях против правды, но Сергей уже их не слушал. Он поднялся по ступеням на высокое крыльцо, над которым располагалась неприметная вывеска с нарисованной человеческой головой – вид с затылка. Вывеска была старой, облупленной, и Сергей с неудовольствием подумал о том, что вряд ли в такой лавке может быть хороший товар. Успешный хозяин подновил бы вывеску, сменил скрипучие ступеньки на новые, не такие затертые, покрасил дверь в красивый цвет и повесил над дверью новый колокольчик вместо этого, задребезжавшего так, будто жаловался на превратности судьбы и посетителей, десятилетиями разбивавших ему бока.

В лавке, вопреки ожиданиям, оказалось чисто, уютно, пахло воском и чем-то знакомым, родным – такой запах стоял в доме у бабушки, жившей в деревне.

Сергею помнилась эта атмосфера, в которой запах воска смешивался с запахом лампадного масла, горевшего перед старой иконой. Несмотря на долгие годы советской власти, в том доме сумели сохранить образа, не заменив на портреты Ленина и Сталина.

Гладкие доски пола блестели от свеженанесенного покрытия. На окне, на шкафу, на полках стояли фонари – именно от них шел запах ароматического масла.

За столом сидела девица – не старше Серг, очень миленькая, пухлогубая, синеглазая и бледнокожая, чем-то напоминающая портниху Морну, только не такая огромная. Девчонка подняла голову, внимательно осмотрела Серг с ног до головы, и ее губки сложились в приветливую улыбку:

– Чем могу помочь, госпожа? Хочешь приобрести парик, госпожа?

– Хочу, – слегка оторопело ответил Сергей, пристально разглядывая девушку. Та была так красива, так совершенна, что казалось – она плод воображения, а не живая девица. Таких в жизни не бывает.

Все в ней было слишком – слишком белая кожа, слишком яркие синие глаза, слишком красные губы и правильные черты лица.

Про фигуру и говорить нечего – полная, но не слишком большая грудь, стройные бедра, обтянутые шелком длинного серебристого платья.