Инь - Ян (СИ)

Дядя вздыхает ещё тяжелее, он скупердяй, помогать то родственникам он помогает, но только в случае явной необходимости. В свое святилище - набитые вещевым и продуктовым дефицитом склады, он никого пускать не любит. Отказать мне в такой момент ему было неловко и он недовольно- мрачным тоном соглашается приоткрыть для меня социалистическую сокровищницу - пресловутые "закрома Родины". Затем покурив все вернулись в квартиру и проводы пошли своим чередом.

Утром я взял все деньги, что еще оставались, и поперся на дядин склад, искупать вину перед Инь. В самом-то деле, ну в чем девчонка виновата? Старалась как могла, а я взял да и наплевал ей в душу. Романтичнее было бы соврать, что я вину кровью хотел искупить, но это не так или почти не так. Тут вот в чем дело. Не только дядя у меня скупердяй, но и за исключением моей мамы, у нас вся родня такая. Я так скупердяй ещё как- бы не похлеще дяди буду. Впоследствии доводилось и мне кровушку проливать, так вот я вам честно скажу, до сих пор не знаю что для меня тяжелее: раненого товарища под пулями вытащить или денег ему одолжить.

На дядином складе я стал хапать как мародер во взятом штурмом городе. В одной секции отбирал импортную одежду и обувь, во второй секции высококачественные отечественные продукты. Сумки набивал, будь здоров, еще и уминал чтобы побольше влезло. Кладовщик дядин подчиненный, которому он до этого отдал приказ показать все племяннику, только встревожено кудахтал бегая вокруг меня. Потом не выдержал моего захвата, и позвонил дяде Ильясу.

-- Ты это куда столько набрал? - тяжело дыша, изумился, прибежавший на склад дядя, разглядывая два уже завязанных чувала. От его красномордого лица кровь отлила и он побледнел.

-- Так я это ... - оправдываясь, заговорил я, - ну ... у меня еще деньги остались ... мне еще кое-чего надо ...

-- Что он взял?! - с душевной болью завопил дядя, общаясь к кладовщику.

Кладовщик шустрый, ловкий, жилистый мужичок средних лет, быстренько дал все сведения. По его отчету получилось, не просто много, а очень много.

- Скажи на милость, - жалобно спросил дядя, - ну зачем тебе в армии женские платья, костюмы, куртки, туфли и сапоги по сезону. Зачем?

Пока я придумывал, что соврать, дядя посмотрел товарные документы и враз всё поняв, помрачнел:

- А у моей сестры твоей матери размеры совсем другие, - закричал он на меня, - Ты почему матери ничего не выбрал? - и решительно заявил, - Не дам! Ничего не дам! Себе вещей и еды отобрать можешь, матери подбери что надо, а вот твоим блядям шиш!

Дядя подносит к моему носу аллегоричную фигуру "отказа" привычно созданную из трех толстых пальцев, и я несколько секунд обозреваю как выразительно крутится у моего лица кукиш. Голова моя поникла, плечи ссутулились, и весь я стал как олицетворение скорби и раскаяния. Это произвело на дядю хорошее впечатление, он смягчился:

-- Кто она тебе? - уже тише спрашивает он, убрав руку от моего лица и отойдя на шаг.

Я неопределенно пожимаю плечами. Действительно кто? А дядюшка все наседает:

-- Ты с нами ее не знакомил, нашей родственницей она не будет, а каждую твою прошмандовку я одевать и кормить не намерен.

-- Это хорошая девушка, - оправдываюсь я, радуясь что дядя с Инь не знаком, а то бы он мне за эту "хорошую" по родственному таких бы пинков отвесил, мало бы не показалось

-- Все они хорошие, - глухо ворчит дядя и светлея лицом проявляет благородно родственные чувства, - вот если эта хорошая тебя из армии дождется вот тогда ее сюда и приведешь, - и поспешно уточняет, - только перед свадьбой.

Характер у меня не очень, кровь бешеная и побагровев я кричу:

-- Да подавись ты своим барахлом, - злобно пинаю набитый чувал, - мне ничего не надо.

Точно зная слабые дядины места без жалости бью по ним:

-- Твоему сыну двенадцать лет, дочери десять, вот когда они за помощью ко мне придут, я им нотации читать не буду, сделаю что смогу, - после секундной паузы добавляю, - А ты иди на хер!

Поворачиваюсь и иду на выход из огромного склада, мимо длинных полок набитых продуктами, мимо коробов с барахлом к толстенной обитой жестью деревянной двери.

-- Стой! - зычно кричит мне в спину дядя и со скупердяйской мукой в голосе добавляет, - Ладно уж, бери половину.