In a hundred lifetimes (ЛП)

Слова его были настолько честными, насколько честным Доктор мог быть сам с собой. Боковым зрением он видел, что Роуз пристально рассматривает его профиль.

— Если мы останемся вместе… ты погибнешь. Это факт.

— Тогда давай все бросим, — ответила она, сцепив пальцы на коленях, — просто так. Пусть поищут кого-нибудь другого, а мы просто спрячемся… даже теперь, когда предложение не было закончено, Роуз слышала в уме возмущенный тон Доктора и сотни тысяч причин, почему этот план не сработает. — В общем, я не оставлю тебя.

— Не уверен, что позволю решать это тебе.

— А я не уверена, что у тебя есть право думать за меня, — Роуз выпрямилась в своем кресле. – Я давным-давно сделала свой выбор и никогда не оставлю тебя.

С последними словами веки Доктора смежились на мгновение, а затем вновь обратились на дорогу. Он старался игнорировать жжение, вызываемое сдерживаемыми слезами.

Пальцы Роуз колдовали над радио. На одной из радиостанций играла Wonderwall. Роуз почувствовала, что улыбается против воли.

— Саботировала эту станцию? Или что-то поинтереснее? – поинтересовался Доктор. Голос его чуть охрип, а на губах нервно подергивалась ухмылка.

— Угадал.

Руки Роуз по-прежнему были в подсохшей крови подруги.

— Я люблю тебя, - сказала она громко и отчетливо, положив пальцы на его ладонь.

Доктор, не ответивший ничего, только крепко сжал ее руку.

Он не мог сказать, что ждет их в будущем. Не мог знать, сколько дней, недель, месяцев или лет им отведено. Не мог решить, стоит ли пытаться выбраться. Например, сбежать на какой-нибудь крохотный богом забытый остров. Не мог быть уверен, что все образуется.

Зато мог сказать одну вещь с полной ответственностью за каждое слово: Роуз Тайлер будет рядом так долго, как только возможно.

maybe you’re going to be

the one that saves me

Комментарий к Dangerous alone

Музыка, упоминаемая автором:

Dolly Parton - I Will Always Love You

Oasis - Wonderwall

========== Heaven ==========

Ав­тор: allegoricalrose

Ссыл­ка на ори­гинал: http://tumblr.com

Рей­тинг: G

*

Закрыв глаза, он вызывает к жизни оптимистичные звуки победных труб. Открыв веки – заставляет их замолчать. Его окутывает тишина. Глубокая, громкая: она громче победного горна, громче его последних мгновений.

В этой тишине — Донна, одетая в сиреневое платье из Помпей.

— Что?..

— Рай существует! Сюрприз!

— Донна?

— Нет. Интерфейс, — качает головой улыбающаяся женщина. Сейчас она напоминает ту Донну, что утешала его после смерти Дженни. — Я здесь, чтобы помочь тебе освоиться в… ну, в загробной жизни.

— В чем?

— Оказывается, вы, Повелители Времени, битком набиты секретами, которых и сами не знаете. Всякий раз, когда одно из ваших лиц умирает, одна часть души переходит в следующее тело, а другая — сюда. Чтобы получить то, что было самым страстно желаемым при жизни. Ты последний, так что я, так и быть, расскажу: никто из этих тощих белых мальчиков понятия не имеет, что все это всего-навсего иллюзия.

— Мальчиков?

— Ой, точно. Немного забежала вперед, — Донна мягко кладет руку на его подгорелый рукав и жестом приглашает к одному из окон, в избытке усеивавших стены, появившиеся из тишины. – Смотри.

Он подходит к окну (почему-то прямо противоположному тому, на которое указывала Донна).

Через толстое стекло не стоит никакого труда различить его девятое тело в удивительном наряде (белоснежная тога и сандалии). Девятый он сидит на потресканных ступенях, на коленях его тяжелый поднос с трудноопределимой пищей. Напротив — девушка (почему-то в викторианском платье) на последних месяцах беременности. Ее лицо не видно из окна: оно обращено к тому, кто осторожно подносит еду прямо к ее губам; к тому, кто с такой обезоруживающей нежностью смотрит в ее лицо, что сомнений быть не может. Эта девушка – Роуз Тайлер.

И он кормит ее обжигающей, дымящейся картошкой.

Сердце Доктора ёкнуло.

— Он везунчик, вон тот-то, — бросает Донна одобрительно, и Доктор, вздрогнув, стыдливо опускает глаза в пол.

— Это я выбрал?

— Выбрал ли, хотел ли в глубине души, — какая разница? Факт остается фактом.

— Большая разница, — замечает он хмуро, вычерчивая носом ботинка черные полосы на мраморном полу.

— И то верно. Ты ведь никогда бы не выбрал то, что принесло бы тебе настоящее счастье, я права?

— Наверное.

— Определенно права. Пойдем поглядим, что стало с мешком костей?

— Я не был таким уж тощим…

— О, еще как был. Нам нужно идти, — ее тон из запальчивого снова становится мягким. — Главное помнить, что все это — лишь твои глубинные желания. Самые выстраданные, самые жаркие. Тебе нечего бояться.

— Я и не боюсь, — обидчиво замечает Доктор и нехотя волочет ноги к другому окну.

За стеклом его десятое тело сидит на краешке добротной дубовой кровати, благоговейно глядя вниз, туда, где искрящиеся руки Роуз поддерживают головку младенца. Десятый он гладит пальцами розовую щечку ребенка и обнимает его мать за талию. Донна и Доктор прекрасно видят, как долго он не может справиться с голосом; как, все-таки переборов себя, начинает ворковать над малышом; как помогает дочери найти грудь; как заходящее солнце играет на волосах Роуз.