In a hundred lifetimes (ЛП)

Почему все это не вызывало парадокс (или, вернее сказать, семь и больше)? Доктор не знал. Возможно, он был сильнее, чем всегда думал. Или, что гораздо более вероятно, Роуз сделала его сильнее. Она никогда бы не согласилась стать причиной разрушений, и он знал это.

Роуз ненавидела свою работу, но улыбка, которую она подарила в благодарность за открытую дверь ему, рыжему, в пальто и оксфордах, заставила сердца Доктора сладко заныть, а кровь радостно обжечь сосуды. Вся Вселенная засияла ярче.

Она вошла внутрь и скрылась от его взглядов. Доктор предоставил себе в коричневом бездумно бродить между вешалками «Henrik’s», хватаясь за самую малую надежду, самую невероятную возможность поймать ее взгляд, улыбку или отголосок ее смеха.

Хотя бы раз.

Доктор моргнул – боль, страдание и неизбывное горе услужливо вклинились в рассудок и пролились слезами. Даже теперь, спустя все это время. Доктор глубоко вдохнул и мог бы поклясться, что уловил еще один ее запах. Запах духов, которыми она пользовалась, пока они не начали жить вместе.

Глубже. Дышать ею.

Он наконец увидел ее этими глазами. И сейчас этого было достаточно. Доктор отвернулся, зная, что каждый он сделал тоже самое (кроме него в полосатых костюмах), и направился к ТАРДИС. Он увидит Роуз снова. Не только будущий он, встречающий этот, пенящийся надеждой день где-то рядом, нет, не только будущий – Доктор всегда найдет способ быть рядом.

Будь то ласковый взгляд с одной из далеких планет или пересечение ее тайм лайна. Он всегда найдет способ.

Умница ТАРДИС помогает избегать парадоксов на тайм лайне Роуз Тайлер, и Доктор бесконечно благодарен своему великолепному кораблю за это. За каждую посадку, за каждый успокаивающий гул, за каждый разделенный ими крик отчаяния.

На секунду закрыв глаза, Доктор видит Роуз. Она улыбается ему. Этому ему. Новому-новому-новому-новому-новому-новому ему. Слишком много нового? Боже, да какая разница.

Ведь они вместе: он и она сидят друг напротив друга, поглощая картошку; или бегут; или разгуливают по базару, по улицам, или по пляжу; или, лежа на лугу, считают звезды.

Рука об руку. Всегда.

Открыв глаза, эти новые глаза, только что наблюдавшие самую прекрасную улыбку во всех вселенных, Доктор утверждается в мысли, что это лучший способ начать регенерацию.

С улыбкой Роуз Тайлер.

Комментарий к Эти глаза

Торжественно клянусь, что в вырвиглазном стиле текста виновата праздничная невоздержанность.

========== This Moon is not my Moon, this Planet not my Home ==========

Ав­тор: greenfairy13in-the-whoniverse

Ссыл­ка на ори­ги­нал: http://archiveofourown.org/

Рей­тинг: G

Саммари: Роуз, путешествующая между вселенными, встречает Двенадцатого в тот момент, когда он бросил Клару в эпизоде «Kill the Moon».

*

— Могу я присесть?

Голос, почти шепот, доносит до его слуха ветер. В его звуках и сломленность, и усталость. Все то, что Доктор чувствует сам.

Пробормотав что-то невнятное, он скользит вбок, уступая владельцу голоса немного места на скамейке. Он даже не смотрит на будущего соседа, неотрывно глядя на луну, утопающую в безнадежной черноте ночного неба.

Луна – яйцо! Кто бы мог подумать? Но эта луна – не его Луна, и эта планета, Земля, не его дом. Настоящий дом Доктора в тысячах милях отсюда, в бесконечной дали.

Он слышит тяжелый выдох, когда женщина устраивается на скамье, едва касаясь его бедра своим.

— Потрясающе, правда? — полу-спрашивает, полу-утверждает она, и Доктор закрывает глаза. Он знает этот голос. Этот голос – ядро самого его существа, этот голос пустил корни в тесном пространстве между сердцами.

— Я уже привык, — неохотно отвечает Доктор.

Он не смеет взглянуть на нее. И все-таки, чтобы снова ощутить, как самые несбыточные его надежды терпят крах, интересуется:

— Куда ты направляешься?

— Домой, — как всегда спокойно произносит она.

— И где же он? — с ворчливым недовольством осведомляется Доктор.

— Не «где», — мягко поправляет его собеседница, — а кто, — на последнее слово она с силой нажимает голосом.

— Кто? Звучит не как пункт прибытия, а как вопрос.

— О, у меня есть и вопросы.

И перед его закрытыми глазами встает ее невероятная улыбка, и кончик языка, выглядывающий между зубов.

— Старейший вопрос во вселенной, — шепчет она заговорщицки.

Дыхание Доктора замирает — так напряженно он ждет продолжения. Но она молчит.

— Какой же это вопрос? – не выдерживает он.

— Любишь ли ты меня?

Доктор выпрямляется на своей скамейке так, будто проглотил ледяную шпагу, и если бы не обходная дыхательная система дело наверняка кончилось бы обмороком.

Восстановив привычное хладнокровие и приготовив обычный саркастичный тон, он фыркает:

— Вздор. Замолчи, оставь меня в покое и возвращайся к своим гренкам с фасолью.

— Гренки с фасолью…

Он физически ощущает ее улыбку и огромную, безразмерную, как это чертово небо, печаль.

— А ты? Почему ты сидишь здесь в три утра?

— Я жду, — скупо выдает Доктор.

— Чего?

— Того, что кто-нибудь нажмет кнопку, — он медлит, — или не нажмет.

— Смешно, — ее голос легок, словно ветер. — Нажми кнопку, поверни руль в машине, и мир станет совершенно иным.