Импровиз. Сердце менестреля

— Это точно… — Коэл неожиданно обратил внимание, что разговаривает с браккаркой без прежней враждебности, словно они были давними приятелями. Умеет всё-таки племя торговцев и пиратов заморочить голову честному человеку. — Позвольте, прана Дар-Вилла, а зачем вы мне это рассказываете? Хотите воспользоваться моей дружбой с Лансом, чтобы склонить меня на сторону баронессы? Так я не уверен, что даже став регентшей, Кларина пойдёт на то, чтобы выпустить государственного преступника, повинного в смерти особы герцогской крови. Ланс обречён.

— И вы даже не попытаетесь спасти его? Хорошо же дружат праны в Аркайле!

— У меня пятеро детей и кормить их будет некому, если я получу локоть стали в живот или свинцовую пулю, вызволяя пьяницу и распутника Ланса альт Грегора! Который, тем более, перестал считать меня своим другом. Хотя… — Коэл задумался. — Да что говорить? Я ничего не смогу сделать даже если очень захочу.

— Ну, я бы так не говорила. На гербе моего Дома начертано: «Упал, поднимись». Мы не привыкли сдаваться перед трудностями.

— Да? — Нахмурился альт Террил. — А какое вам вообще дело до Ланса альт Грегора? Неужели вы интересуетесь им только ради того, чтобы привлечь меня к заговору баронессы? А вы знаете, прана Дар-Вилла, как он не любит браккарцев?

— Не любит, — запрокинула голову и беззвучно рассмеялась островитянка. — Да он их терпеть не может! Он сам мне об этом сказал.

— Сам? Ланс? Когда?

— Позапрошлым вечером, когда помог мне прирезать четверых унсальцев, которые подкарауливали меня в тёмном переулке. С ним был и третий ваш друг… Он не особо искушен в фехтовании.

— Регнар?

— Да, именно он. Регнар альт Варда. Его, кстати зацепили в плечо. Демаю, рана не опасная, но поваляться в постели какое-то время он обречён.

— Это они от меня возвращались, — пробормотал Коэл. — Значит, Ланс вам помог?

— Ну, он же не знал, что помогает браккарке, когда ввязывался в драку, а потом идти на попятную стало неудобно.

— А с чего он, собственно, полез в драку? Хотя… Дайте я угадаю. Их было больше?

— Четверо против одного. Вернее, против одной, но он не знал и того, что я — женщина. Как вы заметили, я предпочитаю мужскую одежду.

— В этом весь Ланс. Рыцарь без страха и упрёка. Такие, говорят, перевелись пару сотен лет назад, с той поры, как учёные монахи придумали порох.

— В Браккаре тоже ценят людей чести. И я — Дар-Вилла тер Нериза из Дома Алой Звезды не привыкла оставаться в долгу. Думаю, вдвоём мы сумеем вызволить Ланса альт Грегора, величайшего менестреля всех времён и народов. Обидно будет, если дар его погибнет на плахе палача или на виселице.

— Или в садке с миногами у короля Ак-Орра тер Шейла.

— Дался вам всем этот садок! — усмехнулась островитянка. — Хоть кто-нибудь из вас, обитателей материка, его видел?

— Я не видел, клянусь честью, но мне рассказывали…

— То-то и оно. Никто не видел. Зато все пересказывают друг другу. Давайте не будем обсуждать способы казни на наших островах. Хорошо?

— Хорошо.

— Но вы согласны остаться и принять участие в этом заговоре…

— В заговоре обречённых?

— Не таких уж и обречённых, как может показаться на первый взгляд.

— Ладно. Я согласен. Пускай Ланс и отказался пожимать мне руку.

— Думаю, у него будет время в подземелье, чтобы поразмыслить о своих поступках, понять, кто истинный друг, а кто — враг. Темницы обычно располагают к такому времяпровождению.

— А вы откуда знаете?

— Давайте, пран Коэл, оставим между нами хотя бы немного недоговорённостей. В женщине должна быть некая тайна, вы не находите?

— Пусть будет по-вашему, прана Дар-Вилла, — поклонился Коэл, на этот раз позволив губам растянуться в какое-то подобие улыбки.

— Вот и договорились.

Островитянка толкнула дверь и первой шагнула через порог.

Глава 4, ч. 1

«А кроме того, он не узнавал близких родственников и самых верных слуг, — мысленно добавил Коэл. — Забывал, что хочет сказать, забывал, что недавно поел и требовал накрывать стол, заговаривался… В общем, жених завидный. Не удивлюсь, если он и обещал Кларине повести её под венец, и даже не один раз. Но почти уверен, что всякий раз забывал о своих словах, едва они срывались со старческих синюшных губ».

Последние полгода жизни Лазаль был очень плох. Хотя Коэл не видел, как стремительно развивались болезни его светлости, но слышал рассказы от знакомых, которым доверял. Старые болезни взыграли с новой силой, только, если раньше его светлость сохранял трезвый рассудок и твёрдую память, то в последние несколько месяцев жизни утратил их. С одной стороны, такая прожжённая интриганка как баронесса Кларина, не могла не воспользоваться забывчивостью герцога. В том состоянии он мог признать своими половину мальчишек, рожденных в припортовых кварталах. Но, с другой стороны, она не приняла в расчёт, что человек, страдающий провалами памяти, движется по жизни легко и непринужденно. Ни сложных рассуждений, ни мучительных сомнений. Надо пообещать жениться? Пожалуйста! И буду обещать столько раз, сколько надо. Главное, что все совершенно искренне, без лжи и фальши.