Императрица

Тысячи светлячков появились из ниоткуда и устлали мой путь словно крошечные указатели. Я пошла за ними и вскоре оказалась на небольшой поляне, что находилась неподалеку от города. Прямо в холме, что располагался по центру, была сооружена уютная хижина, перед ней стояла тетя Тавра и помешивала в котелке очередную свою вкуснейшую похлебку. Девочки сидели прямо на земле, каждая была занята делом.

— Горана! — закричала я, распахивая объятия, но ответом мне стала холодная отстраненность.

— Все в дом, — коротко приказала она племяшкам.

— Но… — протянула младшая Гуля, которая была ко мне очень привязана, — это же тетя Маримар!

Я улыбнулась малышке, которая однажды спасла мне жизнь. Но под строгим взглядом Гораны девочка понуро поплелась в домик.

— Где Тавр? — спросила я с надеждой.

— Он не желает тебя видеть. — Горана отвернулась к огню.

Куда делась та женщина, что рассказывала мне древние сказки ведьм, учила меня шить и заговаривать зубную боль?

— Я никуда не уйду, пока не поговорю с ним. — Надежда на то, что Тавр покинул меня не по своей воле, рассеивалась как туман. — Пожалуйста, Горана.

Женщина все так же стояла ко мне спиной, плечи ее дрогнули, будто она подавила рыдание.

— Ты не знаешь…

Знакомый, такой любимый голос прервал ее:

— Тетушка, все хорошо. Я поговорю с ней.

Из-за деревьев вышел Тавр. На нем была простая льняная рубашка, волосы собраны в узел. Но при этом он никогда не выглядел так хорошо. В руке держал полное трав и грибов лукошко.

— Тавр! — подпрыгнув, воскликнула я и бросилась ему на шею, но обнимала будто каменную статую.

— Мари, я же просил не искать меня, — раздраженно сказал он, прежде чем меня оттолкнуть.

— Что произошло, Тавр? Тебя кто-то заставил уехать?

— Давай поговорим в другом месте.

Оглянувшись, заметила наблюдавшую за нами Горану и послушно поплелась за беглым императором. Он шел все дальше и дальше вглубь леса, пока не остановился возле каких-то каменных развалин.

— Этот дом принадлежал пра-пра-бабке моей мамы. Здесь же жила мать Лорель. — Он пнул ногой камень, и тот откатился в сторону. — Ты ведь знаешь, что я убил ее?

Мужчина спросил меня с вызовом в голосе, я с таким же вызовом ответила:

— Я все видела.

— И это не вызвало отвращения? Ведь я могу снова поступить так же. — Тавр бродил по развалинам, ни на чем надолго не останавливая взгляд. На меня он и вовсе не смотрел. — Мать говорила, что меня ждет великая судьба, что я стану правителем империи, тем, кто возродит Черный лес…

— Так и случилось, — произнесла, не дав ему договорить.

— Но она не знала, какой ценой. Вряд ли думала, что ее маленький мальчик займется черной магией, совратит добрую половину дворца, сведет отца в могилу, почти женится на нелюбимой женщине… — Слова били хлеще пощечин, однако Тавр с холодной яростью в голосе продолжал: — Маримар, я же говорил тебе, что монаршие браки не строятся на любви. Я восхищался тобой, наслаждался каждой секундой общения. Но я не люблю тебя. Отпусти меня, не держи возле себя оковами. Любовь между нами невозможна. Подслушав наш с Лорель разговор, ты и сама должна была понять, что ничего для меня не значишь.

— Но ты сказал ей, что любишь меня, — пробормотала едва слышно.

Мчась во весь опор в Черный лес, я и подумать не могла, что наша встреча будет такой.

— Пропуском на трон была ты, а она чуть все не испортила до моей коронации. Поэтому напоследок я решил сделать ей больно. Признаюсь, это было низко, но я не удержался.

Я задохнулась от накатившей боли. Тавр чеканил каждое слово так, словно бил меня.

— Уходи, Маримар. Уезжай из Черного леса. Оставь меня среди моего народа. — Принц деловито поправил накидку с длинными рукавами. — Как ты заметила, большинству ведьм я очень приглянулся.

Он меня бросил. Глаза наполнились слезами, но плакать больше не могла. Он никогда меня не любил и ясно дал это понять, а я… Глупая, глупая, глупая.

Ярость, копившаяся с каждым его словом, на секунду затмила разум, а когда злость отпустила, я обнаружила себя стоящей с кинжалом, который прижимала к горлу Тавра. Он не удивился.

— Ну же, убей меня! — воскликнул, насмехаясь. — Стань великим правителем и исполни пророчество, как желал мой отец. Ты ведь ничем от него не отличаешься.

Рука дрогнула. Кинжал почти касался горла Тавра, а он смеялся надо мной, золотые глаза искрились, отражая свет заходящего солнца. Вдруг вспомнились слова Лизабель: «Нет грешников и нет святых. Каждый человек считает себя правым». Таковым считал себя старый император, гонясь за бессмертием, таковыми считали себя те, кто уничтожал Черный лес.

Я сильнее сжала рукоятку, потом отбросила кинжал далеко в сторону.

— Убирайся, — сказала ему. — Уходи так далеко, чтобы я никогда больше тебя не видела. Иначе… Иначе убью тебя.

— Убраться, милая, придется тебе, — напоследок прошептал Тавр и запечатлел на губах короткий издевательский поцелуй.