Императрица

– Самые примитивные человеческие существа сумели освоить это искусство. Я живу в космосе, среди невероятно продвинутых технологий, и не могу развести огонь. Или могу?

Он исчез, а минуту спустя вернулся с зажигалкой. Щелкнул ею, и с сомнением глянул на меня, не обвиню ли я его в жульничестве.

Я поддалась редкому порыву и услышала собственный смех. Пламя отразилось в светлых глазах, что смотрели на меня с удивлением и восхищением.

– Ты засмеялась.

– Нет. – Я покраснела, но продолжила глупо улыбаться, точно какая-то безмозглая девчонка.

– Засмеялась, я сам слышал. – Тайрус лукаво ухмыльнулся. – Надо снова тебя рассмешить.

– Опять возьмешься за костер и точно сумеешь.

Тайрус привлек меня к себе и накрыл мои губы горячим настойчивым поцелуем. Одновременно он поглаживал тыльную сторону моей шеи, отчего у меня по спине от удовольствия бегали мурашки.

Затем Тайрус переместил руку ниже, на бедро, и внимательно всмотрелся в мое лицо. Я поняла, что он ждет ответа на невысказанный вопрос. Но сколько можно быть таким серьезным? Я опрокинула его на спину. Тайрус удивленно вскрикнул, но расплылся в улыбке, когда я принялась целовать его шею… А потом он обхватил мои ноги своими и перекатился; его лицо сияло в теплом свете костра.

– Я тебя люблю, – просто сказал Тайрус.

Я сунула руку под его тунику, прижала ладонь к горячей коже, погладила твердый пресс. Тайрус закрыл глаза, а потом перехватил мою руку и прильнул к губам. Настойчивый лихорадочный поцелуй пробирал меня до самого нутра…

И тут пол под нами стал трястись все сильнее и сильнее.

Тайрус испуганно отпрянул, явно молча кляня все на свете. Впрочем, как и я.

Сквозь купол стали видны звезды на небосводе – мы только что вынырнули из субпространства. Как жаль. Мы посмотрели друг на друга. Я запустила пальцы в медную шевелюру Тайруса, ощущая вновь легший на наши плечи груз ответственности.

Не сговариваясь, мы подошли к иллюминатору и уставились на яркую точку в пространстве, что росла по мере нашего к ней приближения – злокачественную язву у самой границы звездной системы Люмины.

Ослепительная пурпурно-белая смертельная зона напоминала прорезь в пустоте и завораживала своей жуткой красотой. Я задумалась, сколько же человек погибло на том корабле, чье крушение разорвало космос и оставило после себя такое надгробие.

– А она выросла с прошлого раза, – озадаченно заметила я. Выросла, причем быстрее, чем ожидалось. – Интересно, почему?

– Злокачественному пространству не нужна подпитка, оно просто увеличивается само по себе, – не определенно отмахнулся Тайрус, не сводя глаз с яз вы. – Первый раз я его увидел, когда жил на планете.

– Я и не знала, что ты жил на планете.

– Почти десять месяцев. Мне там не нравилось: слишком тяжелая гравитация, слишком большая влажность, удушье. Я постоянно мучился аллергией и обгорал. Меня постоянно жрали насекомые и… и это был, пожалуй, самый счастливый год в моей жизни, – тихо, почти стыдливо признался он. – Один несчастный случай на краю звездной системы положил всему конец.

– Взорвался корабль. И потом… – догадалась я, кивнув на язву.

– Отсюда она кажется пугающей и прекрасной, но с планеты зрелище просто неописуемое. Сдвиги атмосферы сработали, точно линза для потоков света. Поначалу это был просто небольшой всплеск, но за считаные недели он стремительно разросся. Его было видно и днем, но ночью он занимал все небо. Рыжие, алые, золотые облака… Когда все закончилось, я уже улетел с планеты. Кто-то эвакуировался еще раньше, но многие остались и яростно спорили, что делать. Думали, смогут как-то все исправить. Упрямились до тех пор, пока не стало слишком поздно. Можешь представить, каково это?

Я смотрела на световой хлыст, зная, что мы летим на безопасном расстоянии, что можем убраться. Попыталась представить, каково смотреть на злокачественное пространство с планеты, но не сумела.

– Ужасно? – спросила я и тут же пожалела. Ну конечно, ужасно: жить где-то, а потом услышать, что этого места больше нет.

– Это был важный опыт, – ответил Тайрус. – С той поры я из кожи вон лез, лишь бы покрепче насолить семье. Моя мать погибла, а я не мог убежать от того, кто я есть. Но та планета показала мне, что значит быть Домитрианом: нельзя становиться жертвой обстоятельств. Надо научиться подстраивать их под себя, если получится прожить достаточно долго. Однажды я смогу сделать то, что не сумела целая планета излишних, и залатаю небо.

Он глубоко вздохнул; в свете злокачественного пространства черты его лица казались высеченными из камня. В этот момент я увидела, как девятнадцатилетний парень пропал, от иллюминатора отвернулся уже император и сказал:

– Мы на месте. Давай начнем.

Глава 9

Существовало две ветви рода Домитрианов, но Циния Домитриан, в своем стремлении закрепить трон за любимым сыном, основательно их выкосила.

Шесть звезд были сигиллом королевской ветви. Она тянулась от императрицы Ациндры фон Домитриан. Некоролевская же ветвь избрала своим сигиллом пульсар. Они вели свой род от дяди Ациндры, императора Амона фон Домитриана. К ним относилась и сама Циния.