Императрица

Он громко застонал, руки протянулись к ней, и он шагнул вперед. Она же, видя только эти протянутые руки, вскочила со стула, бросилась навстречу и очутилась в его крепких объятиях. Соединившись, они стояли молча, щека к щеке, охваченные грозным порывом чувств, и как долго это длилось, никто из них не знал. Наконец их губы встретились. Потом он оторвался от нее.

— Ты знаешь, что не можешь покинуть дворец, — с болью произнес Жун Лу. — Ты должна стать свободной здесь, в этих стенах, потому что другой свободы для тебя не будет.

Его голос доносился к ней откуда-то издалека: она чувствовала только его руки, его тепло.

— Чем выше ты вознесешься, — продолжал он, — тем свободнее будешь. Поднимайся высоко, любовь моя, — и власть будет в твоих руках. Приказывать может только императрица.

— Но будешь ли ты любить меня? — спросила она прерывающимся голосом.

— Как я могу не любить тебя? — ответил он. — Ты — моя жизнь, мое дыхание.

— Тогда… поставь на мне печать твоей любви!

Эти безумные слова она произнесла тихим шепотом, но он услышал, угадал ее желание. Он вздохнул, и она почувствовала, как задрожали его плечи, ослабли мышцы, обмякло тело.

— Если хоть один раз я стану твоей, то смогу здесь жить.

Никакого ответа! Он не мог говорить. Душа его была в смятении.

Она подняла голову и посмотрела ему в лицо.

— Какая мне разница, где жить, если я буду твоей? Ты прав. Отсюда меня выведет только смерть. Хорошо, я могу выбрать смерть. Во дворце это легко сделать — можно проглотить опиум, золотые сережки, можно вскрыть себе вены — разве уследят за мной? Клянусь, что умру, если не стану твоей! А если буду твоя, то исполню все, что скажешь. Я буду императрицей.

Ее волшебный голос был прекрасен в своей мольбе. Глубокий и нежный, он казался теплым и сладким, как мед. Разве стражник не был мужчиной? Молодой, пылкий, он еще не любил ни одну женщину. И вот он держал в объятиях ту, о которой мечтал. Они были пленниками императорского дворца, попавшими в ловушку старого образа жизни. И он был не свободнее ее. Но она умеет добиваться своего, и если она захочет, то станет императрицей. А если выберет смерть, то непременно умрет. Он знал ее характер. И разве не хотел он посвятить свою жизнь этой девушке? Да и Сакота, велевшая ему прийти сюда, разве не имела в виду нечто подобное? В последнюю минуту супруга императора попросила его сделать все возможное.

— Все, что попросит Ехонала, — так она сказала.

Душа его успокоилась, совесть замолчала. Он поднял прекрасную девушку на руки и понес на кровать.

…На дворах и в коридоре Запретного города барабаны отбивали начало комендантского часа. Солнце садилось, и всякий мужчина должен был уйти. Этот древний сигнал услышали все влюбленные, притаившиеся в тайных комнатах. В спальне Ехоналы Жун Лу поднялся с ложа и надел свои одежды. Она лежала полусонная и улыбалась.

Он склонился над ней.

— Мы поклялись? — спросил он.

— Поклялись! — Она вновь обняла его. — Навсегда! Навсегда!..

Барабаны утихли, и он поспешил уйти, а она быстро встала, привела в порядок одежду и причесала волосы. Когда в дверях кашлянула служанка, Ехонала уже сидела на стуле.

— Войди, — позвала она и, взяв платок, притворилась, будто вытирает глаза.

— Вы плакали, госпожа?

Ехонала покачала головой.

— Я больше не буду плакать, — негромко произнесла она. — Я знаю, что должна делать. Родич указал мне на мой долг.

Женщина стояла, по-птичьи склонив голову набок, и внимательно слушала.

— Ваш долг, госпожа? — повторила она.

— Когда Сын неба призовет меня, — продолжала Ехонала, — я пойду к нему. Я должна выполнить его волю.

Лето надолго задержалось в Запретном городе. Один солнечный день сменялся другим, дворцы сияли под лучами безустанного светила, а дождей не было. Неподвижный воздух так раскалялся, что фрейлины и придворные дамы, евнухи и наложницы уходили в императорские сады и проводили самые жаркие часы в гротах. Гроты были построены из южного речного камня, привезенного на баржах по Великому каналу. Рука человека так умело обработала материал, что искусственные скалы казались древними, изъеденными ветрами и дождями. Сосны создавали ажурную тень у входа, а внутри гротов вода из скрытых источников стекала со стен в пруды, где плескались золотые рыбки. В этой прохладе дамы вышивали или играли в азартные игры.