Императорский отбор

Она разбежалась, смела меня, как пушечное ядро — деревянного истукана — и донесла аж до самого стола, после чего грохнула на столешницу, как старую книгу. И навалилась сверху, намертво зажав между собой и досками, после чего замахнулась и обрушила кулак — правда, слишком медленно, я успел увернуться, и костяшки оставили возле уха глубокие вмятины. Соперница то ли нарочно поддалась, чтобы женишок не повторил судьбу магистра, то ли хлесткие колдовские выпады малость ее измотали, но так или иначе от второго тычка я тоже успел отклониться.

Когда же девушка сцепила пальцы в замок, чтобы рубануть обеими руками сразу, я угостил ее новой порцией подкопленных вспышек. И пока цесаревна рычала и терла глаза, со всей силы толкнул ее в грудь — правда, с тем же успехом можно пихать железобетонный столб. И даже когда немного отполз и лягнул ногами, вампирша не шелохнулась, стоя, как вкопанная.

Пришлось, кряхтя и сопя, вспоминать уроки физкультуры и кувыркаться назад через плечо. Оказавшись с другой стороны стола, я изготовился спасаться бегством, но недооценил прыть и мотивацию противницы. Анна прыгнула на стол, схватила за шиворот и излюбленным приемом швырнула на пол, только в этот раз целилась не в длину, а в высоту, благодаря чему я приземлился из-под самого потолка.

Довольно высокого, скажу я вам, в два человеческих роста, и падение плашмя выбило не только весь воздух из легких, но и всякое желание сопротивляться. И если бы не дальнейшие действия спутницы, я бы, скорее всего, согласился на достойную ничью, вот только мне уготовили иную судьбу. Девушка схватила за волосы, приподняла и встряхнула так, что искры брызнули из глаз. После чего склонилась надо лицом и прошипела:

— Падай на брюхо, песик. И проси пощады — тогда, быть может, я избавлю тебя от страданий.

Если бы предложила просто извиниться и соблюдать субординацию, я бы еще подумал. А так никаким песиком никто становиться не собирался, несмотря на кажущуюся безвыходность ситуации. Но хозяин этажа очень любил серебро — о чем я уже упоминал — и его пресс-папье представляло собой полновесный слиток с увесистой мраморной рукояткой. Мы скинули эту прелесть со стола еще в самом начале драки, и прямо сейчас она лежала рядом с моей рукой. И пока принцесса самозабвенно таращилась мне в глаза в ожидании мольбы и смиренности, я покрепче взялся за пресс и наотмашь припечатал в челюсть, точно кастетом.

И теперь-то могучее создание повело себя именно так как выглядело — как хрупкая, измотанная и уставшая девушка. И коронный крюк, пусть и не из самого удобного положения, оттолкнул ее и усадил на задницу. И пока соперница ошалело мотала головой, пытаясь сосчитать все носящиеся перед носом звездочки, я рысью метнулся к сейфу и отпер замок.

И то, что ожидало внутри, вызвало эффект не хуже, чем от хука в бороду. Предо мной стоял деревянный манекен, облаченный в длинный черный плащ с золотым руническим шитьем на полах, манжетах и вороте. Голову украшала широкополая шляпа с высокой тульей — тоже вся в блестящих узорах. Через грудь крест-накрест лежали патронташи с прототипами унитарных патронов, значительно опередивших свое время. И на каждой свинцовой пуле виднелась изысканная гравировка. На поясе висели пистолеты с точно такими же символами, как на револьвере в усадьбе кровавого помещика. А на согнутых в локтях руках покоился карабин с барабанным магазином — тоже весь в драгоценных знаках и полностью готовый к бою с упырями. А табличка из слоновой кости под ним гласила:

«Снаряжение графа Дракулы — величайшего охотника на вампиров».

— Джек-пот… — я взял винтовку с видом археолога, нашедшего Святой Грааль, и обернулся, желая показать трофей подруге. Однако та восприняла жест по-своему, вскинула подбородок и надменно усмехнулась.

— Ну, давай, — развела руки в стороны и выпятила грудь. — Стреляй. Ты же этого хочешь?

— Все, хватит, — опустил ствол. — А то доиграемся.

— Здесь все началось, — Анна выпустила когти и двинулась прямо на меня, сверля исподлобья зверским взором. — Здесь все закончится.

— Господи, ты как ребенок…

— Давай! — принцесса прыжком преодолела разделяющие нас метры, вцепилась в горло и прижала к бронированной двери. При том нажим был такой, что дыхание вмиг перехватило, а голова пошла кругом. — Или ты, или я…

Она схватила карабин за ствол и приставила к своему животу — длина оружия позволила бы мне без труда спустить скобу.

— Успокойся, — прохрипел в ответ, разумно предполагая, что это всего лишь очередная проверка.

Но когда на веках девушки заблестели слезы, а мои ноги заплясали в мелкой судороге, я понял, что все гораздо серьезнее.

— Клянусь кровью матери — я не отступлюсь.

— Твое право, — пробормотал, постепенно погружаясь в сон — вполне вероятно, вечный. — Но и я не отступлю тоже.

— Тогда ты умрешь.

— Тогда ты проиграешь.