Императорский отбор

Что именно не говорить спросить не успел — Анна «легонько» ударила меня кулаком в лицо. Легонько, потому что зубы уцелели, а вот губы лопнули, как перезревшие сливы — на что, в общем-то, и был расчет. После чего прижалась всем телом и обняла, точно питон кролика — ни вдохнуть, ни шелохнуться. Да я бы в принципе и сам бы не дышал и не шевелился, наслаждаясь каждой секундой потрясающего французского поцелуя. Который длился и длился, несмотря на грохочущие позади шаги, и приближение неминуемой смерти делало его только соблазнительней и острее.

Наконец принцесса с неохотой отстранилась, напоследок проведя языком по губам и полностью залечив раны. Облизнулась, впитав все до последней капельки, и тяжело задышала, явно не желая расставаться со столь лакомым кусочком. Но обстановка требовала немедленного вмешательства, и прежде чем с обновленными силами кинуться в бой, спутница томно прошептала:

— Ищи оружие, а я ее задержу.

Глава 25

Долго искать не пришлось — оружие обнаружилось в первом же кабинете, но настолько старое, что я понятия не имел, как с ним обращаться. Это была боевая вариация дуэльного пистолета — дульнозарядного, с кремневым замком, восьмигранным стволом и вычурно украшенной рукоятью.

В коробке рядом с ним лежали все необходимые инструменты — и пороховница, и мерный стаканчик, и шомпол, вот только для меня это все выглядело так же, как для дремучего крестьянина столовые приборы высшего дворянства, где на каждую крупинку своя ложечка.

Но делать нечего — жить захочешь и не так извернешься. Кое-как затолкав пулю в дульный срез, взвел курок и выскочил в коридор. Анна тем временем умудрилась отсечь аватаре щупальце и руку по локоть, но тварь лишь разозлилась пуще прежнего и оттесняла вампиршу к стене.

— В сторону! — заорал, наведя пистолет на цель.

Девушка послушно отпрыгнула, и тут же грянул такой гром, что я на миг оглох. Помещение заволокло дымом — но не белым и зловонным, а золотистым, с приятным ароматом ладана и мира. Сработала магия клирика, вот только снаряд то ли ушел в молоко, то ли не задел жизненно-важных органов. Чудище заверещало и затопало на месте, отмахиваясь от марева всеми уцелевшими конечностями — к сожалению, дым не разъел нечисть подобно кислоте, зато выиграл нам пару крайне важных минут.

— Запрыгивай! — принцесса повернулась спиной.

Дважды повторять не пришлось — отбросил бесполезную железяку и взгромоздился на закорки, обхвативши тонкий стан ногами, точно ленивец — дерево. Анна моего веса вовсе не почувствовала и на полной скорости выпрыгнула в окно. В полете развернулась, вонзила длинные когти в стену и подобно пауку вскарабкалась на последний этаж. Высадила ногой укрепленную раму и приземлилась на мягкий багровый ковер, будто за спиной висел не парень под шестьдесят кило, а пустой детский рюкзачок.

— Ничего себе, — присвистнул, осмотрев интерьеры.

Сразу видно, что здесь обитал магистр Ордена. Весь этаж ответил под его личную резиденцию, крышу в которой вместо несущих стен держали мраморные колонны с вкраплениями серебряных нитей. Вдоль колонн, подобно охотничьим трофеям, выстроились в два ряда колья с опаленными и мумифицированными останками. Больше всего трупы напоминали сгоревшие дотла спички, когда остаются только тоненькие и скрюченные палочки. Примерно так же выглядели и тела казненных вампиров с распахнутыми ртами и скованными за спиной руками.

Похоже, магистр очень любил свою коллекцию и разместил прямо перед ней место для отдыха — низкую софу в римском стиле и столик, заставленный серебряной посудой и кувшинами. Серебро здесь было на каждом шагу, однако оно не спасло хозяина от неминуемой расправы. Его скелет в обрывках пурпурного плаща лежал под высоким чугунным шкафом. Ключ поблескивал среди россыпи фаланг — что бы ни хранилось в огромном сейфе, воспользоваться им Пушкин не успел. Анхальт размозжил ему голову об дверь — да с такой силой, что череп превратился в кучку мелкого крошева.

В остальном же помещение пребывало в первозданном порядке — значит, к тому моменту сопротивление подавили, и Владимир остался один на один с заклятым врагом. Никто не тронул ни книжных шкафов из красного дерева, ни резного письменного стола из дерева черного, ни похожего на трон кожаного кресла. И что-то мне подсказывало, что кожа на нем была вовсе не телячьей.

— Устроился, гад, на народные деньги, — проворчал я. — Вот кто самый настоящий упырь.

— Может, уже слезешь?

— Извините.

Отлип от спутницы, хотя, признаюсь честно, без особой охоты — своеобразные объятия наоборот очень даже пришлись по вкусу. Пожалуй, если бы девушка не повернулась на ненависти к клирикам, у нас бы вполне могло получиться, но сейчас ее заботила исключительно месть. Она неподвижно встала перед казненными соплеменниками, сгорбившись и сжав кулаки — то ли вспоминая пережитый ужас, то ли ища в почерневших лицах знакомые черты.