Императорский Балтийский флот между двумя войнами. 1906–1914 гг.

Быть председателем или членом суда мы не очень-то любили, потому что судить своих матросов было неприятно и потому, что если мы и имели для этого необходимые познания, то опыта почти не имели, так как суды были редким явлением. Судебному разбирательству должно было предшествовать дознание, которое производилось офицером по назначению командира (не входящим в состав суда). Судопроизводство благодаря шаблонности судимых проступков было несложным. После опроса свидетелей и обвиняемого суд решал, признать ли обвиняемого виновным или оправдать. В первом случае мера наказания устанавливалась в соответствии со статьями закона.

К преданию суду командиры старались прибегать только в самых редких случаях, когда не предание суду было бы само по себе явным нарушением закона. Если появлялся матрос неисправимо дурного поведения, то после долгого периода старания его перевоспитать на корабле его списывали в экипаж. Это был его последний шанс исправиться, но чаще всего именно там он еще хуже начинал себя вести и там его не щадили и отдавали под суд, который присуждал к отдаче в дисциплинарный батальон. Служба же в нем не зачитывалась в отбывание повинности, и таким образом отдалялся срок его выхода в запас. К тому же, попав в среду таких же отрицательных типов, осужденные, за редким исключением, не исправлялись, наоборот, чаще еще больше портились.

На Рождество на миноносцах команды устраивали елки, раздавались подарки и сласти. Удавалось это делать из экономических сумм. Бывали случаи, что на подобные праздники матросам разрешалось приглашать своих близких и знакомых. Но вообще это не поощрялось, потому что слишком трудно было проверять приглашенных и легко мог проникнуть на корабль совершенно нежелательный элемент. Иногда команды с миноносцев устраивали также праздники на берегу, нанимая для этого какое-нибудь большое зало. Это новшество стало очень прививаться, особенно на зимовках в Гельсингфорсе. На такие увеселения приглашались гости и с других кораблей. Между кораблями даже появилось соревнование, который из них устроит лучше. На этих вечерах обязательно устраивались выступления своих артистов: разыгрывались комические сценки, показывались фокусы, выпускались юмористы, а после этого танцевали до упаду.

Обязательно приглашалось и ближайшее начальство, и эти приглашения всегда принимало. Но, чтобы не стеснить веселящихся, начальство своевременно исчезало. Веселье на таких вечерах царило самое непринужденное; гораздо более искреннее, чем на офицерских балах.

Интересно бывало наблюдать своих матросов в другой обстановке: ухаживающими за какими-нибудь барышнями, сыпящими шутки и комплименты несколько тяжеловесного характера. Забавно было видеть, как какой-нибудь серьезный на корабле унтер-офицер, всегда казалось поглощенный в свои обязанности, здесь так отплясывал, что был весь красный и вспотевший.

На всех лицах были написаны радость и оживление, и надо было удивляться, откуда наши матросы научались танцевать различные танцы. Правда, манеры у них часто были несколько грубоватые: кавалеры облапливали и пощипывали своих дам, но такое ухаживание, кажется, дамам нравилось, так как они жеманно повизгивали и совсем не обижались.

На Пасху на всех кораблях обязательно устраивались розговены – с пасхой, куличами и яйцами. Командир должен был со всеми христосоваться, сколько бы сотен человек не было. Это было утомительным и не слишком приятным, тем более что многие чмокали на совесть и на щеках оставались мокрые пятна. Команды с миноносцев на заутреню отводились в местные соборы. Посещение корабельных церковных служб как для офицеров, так и [для] команд было обязательным.

У нас на флоте существовала и еще одна категория нижних чинов – это сверхсрочнослужащие, то есть унтер-офицеры, которые, закончив обязательный срок службы, добровольно ее продолжали. Они получали сравнительно большое жалованье и пользовались большой свободой. Чаще это были женатые люди, и их семьям предоставлялись маленькие квартирки в портах (если таковые в данном порту имелись).

Еще с давних времен команды относились к ним с известным пренебрежением и прозвали их, довольно-таки обидно, шкурами. Под этим подразумевалось, что они продались государству и предпочли остаться за деньги на службе, вместо того чтобы выйти «на волю».

Они были очень надежным и симпатичным элементом. В сущности, для флота было бы чрезвычайно полезно, если бы кадры специалистов, главным образом, состояли бы из этих «шкур». Этим можно было бы в значительной степени сократить расходы по содержанию дорого тоящих учебных отрядов и сложную техническую часть на кораблях было бы легче содержать в хорошем состоянии.