Император Николай II и заговор генералов

Эта телеграмма передавала совершенно ложные сведения, неправильно освещала положение и сыграла роковую роль в остановке войск, посланных на усмирение, и в конце концов заставила вернуться войска обратно на фронт. Вот что пишет об этом чрезвычайно обстоятельно А. Тарсаидзе: «Генерал Алексеев, получив сведения о направлении Императорского поезда к Пскову, 1 марта уже к 4 часам дня решил послать Ему непосредственно телеграмму (копия ген. Рузскому), разъясняя, что “… подавление беспощадной силой при нынешних условиях опасно и приведет Россию и Армию к гибели”». Тут же ген. Алексеев советовал «поставить во главе правительства лицо, которому бы верила Россия…» Эту же точку зрения (т. е. остановить войска) доложил и ген. Рузский, который впервые увидел Государя в Пскове 1 марта вечером (7 ч. 1 м.). Затем после обеда в 9 ч. 40 м. и снова ночью в 12 ч. 5 м. Известно, что ген. Рузский лично и убедил Государя отдать приказ о приостановлении движения войск. Видно это из ночного (3 ч. утра) телеграфного переговора генерала с Родзянкой. Вот что говорят ленты переговоров: «Присылка ген. Иванова с георгиевским батальоном (были посланы 3 роты с ген. Пожарским во главе), – говорил Родзянко, – только подлили масло в огонь, и это приведет только к междоусобному сражению… Прекратите присылку войск, т. к. они действовать против народа не будут»… «Этот вопрос ликвидируется, – ответил ген. Рузский. – Иванову несколько часов тому назад Государь Император дал указание не предпринимать ничего до личного свидания… Равным образом Государь Император изволил выразить согласие и уже послана телеграмма два часа тому назад вернуть их на фронт – все то, что было на пути». (Интересно отметить, что сведения о посылке отряда ген. Иванова создали настоящую «панику» в Петрограде.) Уже после революции ген. Рузский пояснил свое отношение к вопросу: «не знаю, – говорил генерал, – удалось ли бы мне убедить Государя, не будь телеграммы Алексеева».

Государь, под влиянием Алексеева и Рузского, послал Иванову телеграмму в 12 ч. 20 м. по полуночи на 2 марта: «Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада Мне ничего не предпринимать. Николай». Рузский и Ставка «в мгновение ока» стали телеграфировать в соответствующие инстанции для возвращения войск на фронт. Из Ставки Лукомский телеграфирует: «Вследствие невозможности продвижения эшелонов дальше Луги и Высочайшего соизволения вернуть войска обратно в Двинский район, не отправленные части не грузить, а находящиеся в пути задержать на больших станциях. Дополнительные указания посланы».

Упоминание о Луге – что-то в роде козыря для генералов-изменников. В Луге, дескать, фронтовые части «перешли на сторону народа». Никакого перехода не было, кроме мерзкого поступка Вороновича, бывшего пажа и бывшего офицера л. – гв. Конно-Гренадерского полка. Это тот самый, который писал в «Н.Р. С.» сантиментальные статейки о «белочках», «орешках» и «кошечках».

Я не буду долго и подробно останавливаться на этой гнусной истории, скажу только, что Воронович «перешел на сторону народа». В Луге находился он после какой-то контузии при какой-то странной части (Пункт слабосильных лошадей). «Доблестные герои бескровной революции», т. е. попросту распоясавшаяся солдатня уже успела убить начальника пункта генер. графа Менгдена и еще двух офицеров. В Луге никакой артиллерии не было, было бутафорское учебное орудие. Так вот Воронович совместно с каким-то Временным комитетом (завоевание революции), при подходе поезда с Бородинским полком, шедшим на усмирение в Петроград, инсценировал комедию, что «весь 20-тысячный гарнизон Луги примкнул к революции и всякое сопротивление бесполезно». На самом деле там было всего каких-то 1500 «слабосильных» запасных частей. Обескураженные бородинцы (первые 2 эшелона) позволили себя обезоружить. Печальнее всего, что в этой истории со стороны «слабосильных» участвовало 3 офицера: Воронович, поруч. Гуковский и прап. Коночадов.

Можно только сказать по поводу этого, что есть «господа офицеры и есть офицерье». Но ловкие дельцы от революции (напр., Шульгин в своих «Днях») писали о «бунтах» частей, отказавшихся идти на Петроград. Так закончилась посылка войск на столицу с целью усмирения.

Глава ХХIII

Государь в Пскове. Роль Рузского. Его переговоры с Родзянко. Рузский – масон. Измена Рузского. Решение об отречении в Петрограде. Телеграмма Алексеева главнокомандующим. Лукомский и Данилов. Насильственное отречение Государя. Измена Николая Николаевича. Русин