Читаем Император Николай II и заговор генералов полностью

Эта телеграмма передавала совершенно ложные сведения, неправильно освещала положение и сыграла роковую роль в остановке войск, посланных на усмирение, и в конце концов заставила вернуться войска обратно на фронт. Вот что пишет об этом чрезвычайно обстоятельно А. Тарсаидзе: «Генерал Алексеев, получив сведения о направлении Императорского поезда к Пскову, 1 марта уже к 4 часам дня решил послать Ему непосредственно телеграмму (копия ген. Рузскому), разъясняя, что “… подавление беспощадной силой при нынешних условиях опасно и приведет Россию и Армию к гибели”». Тут же ген. Алексеев советовал «поставить во главе правительства лицо, которому бы верила Россия…» Эту же точку зрения (т. е. остановить войска) доложил и ген. Рузский, который впервые увидел Государя в Пскове 1 марта вечером (7 ч. 1 м.). Затем после обеда в 9 ч. 40 м. и снова ночью в 12 ч. 5 м. Известно, что ген. Рузский лично и убедил Государя отдать приказ о приостановлении движения войск. Видно это из ночного (3 ч. утра) телеграфного переговора генерала с Родзянкой. Вот что говорят ленты переговоров: «Присылка ген. Иванова с георгиевским батальоном (были посланы 3 роты с ген. Пожарским во главе), – говорил Родзянко, – только подлили масло в огонь, и это приведет только к междоусобному сражению… Прекратите присылку войск, т. к. они действовать против народа не будут»… «Этот вопрос ликвидируется, – ответил ген. Рузский. – Иванову несколько часов тому назад Государь Император дал указание не предпринимать ничего до личного свидания… Равным образом Государь Император изволил выразить согласие и уже послана телеграмма два часа тому назад вернуть их на фронт – все то, что было на пути». (Интересно отметить, что сведения о посылке отряда ген. Иванова создали настоящую «панику» в Петрограде.) Уже после революции ген. Рузский пояснил свое отношение к вопросу: «не знаю, – говорил генерал, – удалось ли бы мне убедить Государя, не будь телеграммы Алексеева».

Государь, под влиянием Алексеева и Рузского, послал Иванову телеграмму в 12 ч. 20 м. по полуночи на 2 марта: «Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада Мне ничего не предпринимать. Николай». Рузский и Ставка «в мгновение ока» стали телеграфировать в соответствующие инстанции для возвращения войск на фронт. Из Ставки Лукомский телеграфирует: «Вследствие невозможности продвижения эшелонов дальше Луги и Высочайшего соизволения вернуть войска обратно в Двинский район, не отправленные части не грузить, а находящиеся в пути задержать на больших станциях. Дополнительные указания посланы».

Упоминание о Луге – что-то в роде козыря для генералов-изменников. В Луге, дескать, фронтовые части «перешли на сторону народа». Никакого перехода не было, кроме мерзкого поступка Вороновича, бывшего пажа и бывшего офицера л. – гв. Конно-Гренадерского полка. Это тот самый, который писал в «Н.Р. С.» сантиментальные статейки о «белочках», «орешках» и «кошечках».

Я не буду долго и подробно останавливаться на этой гнусной истории, скажу только, что Воронович «перешел на сторону народа». В Луге находился он после какой-то контузии при какой-то странной части (Пункт слабосильных лошадей). «Доблестные герои бескровной революции», т. е. попросту распоясавшаяся солдатня уже успела убить начальника пункта генер. графа Менгдена и еще двух офицеров. В Луге никакой артиллерии не было, было бутафорское учебное орудие. Так вот Воронович совместно с каким-то Временным комитетом (завоевание революции), при подходе поезда с Бородинским полком, шедшим на усмирение в Петроград, инсценировал комедию, что «весь 20-тысячный гарнизон Луги примкнул к революции и всякое сопротивление бесполезно». На самом деле там было всего каких-то 1500 «слабосильных» запасных частей. Обескураженные бородинцы (первые 2 эшелона) позволили себя обезоружить. Печальнее всего, что в этой истории со стороны «слабосильных» участвовало 3 офицера: Воронович, поруч. Гуковский и прап. Коночадов.

Можно только сказать по поводу этого, что есть «господа офицеры и есть офицерье». Но ловкие дельцы от революции (напр., Шульгин в своих «Днях») писали о «бунтах» частей, отказавшихся идти на Петроград. Так закончилась посылка войск на столицу с целью усмирения.

<p>Глава ХХIII</p>

Государь в Пскове. Роль Рузского. Его переговоры с Родзянко. Рузский – масон. Измена Рузского. Решение об отречении в Петрограде. Телеграмма Алексеева главнокомандующим. Лукомский и Данилов. Насильственное отречение Государя. Измена Николая Николаевича. Русин

Перейти на страницу:

Все книги серии Царский дом

Врачебные тайны дома Романовых
Врачебные тайны дома Романовых

Книга историка медицины Б.А. Нахапетова, написанная на основе большого количества архивных и литературных источников, рассказывает о врачебных тайнах дома Романовых. Первая её часть посвящена теме «Власть и здоровье» и рассказывает о недугах августейших особ — царей, императоров, императриц, а также отдельных великих князей из рода Романовых. Автор рассматривает различные версии причин смерти российских императоров Петра I, Александра I, Николая I, Александра III, отвергая в итоге теории «заговоров» и «деятельности врачей-вредителей». Вторая часть книги повествует о жизни и трудах придворных медиков — элите российского врачебного сословия. Собранные материалы позволили реконструировать социальный облик придворного врача на различных этапах почти 300-летнего существования этого института в России.

Борис Александрович Нахапетов

История / Медицина / Образование и наука
Великий князь Николай Николаевич
Великий князь Николай Николаевич

Эта книга посвящена великому князю Николаю Николаевичу Младшему (1856–1929), дяде последнего русского императора Николая II. Николай Николаевич 10 лет являлся генерал-инспектором кавалерии и многое сделал для совершенствования этого рода войск. Кроме того, он занимал посты главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа. Николай Николаевич являлся Верховным главнокомандующим русской армией в начальный период Первой мировой войны (по август 1915 г.), а затем – вплоть до Февральской революции – главнокомандующим Кавказской отдельной армией. Многие представители русского общества считали великого князя возможным вождем процесса укрепления русской государственности. Данной роли Николай Николаевич не сыграл, но все равно вошел в отечественную историю как незаурядный и талантливый деятель трагической эпохи.Впервые книга вышла в свет в парижском издательстве «Imprimerie de Navarre» в 1930 году.

Юрий Никифорович Данилов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
В Мраморном дворце
В Мраморном дворце

Книга воспоминаний великого князя Гавриила Константиновича Романова «В Мраморном дворце» – не просто мемуары, а весьма ценный источник по российской истории конца XIX – начала XX века. Повествование охватывает период с 1887 по 1918 год. Гавриил Константинович рассказывает о таких событиях, как коронация Николая II, гибель П.А. Столыпина, празднования 100-летия Отечественной войны и 300-летия Дома Романовых, первая российская Олимпиада, начало Первой мировой войны, убийство Григория Распутина, Февральский и Октябрьский перевороты в Петрограде, начало красного террора. Много внимания Гавриил Константинович уделяет повседневной жизни представителей династии Романовых, особенно ветви Константиновичей.Впервые книга вышла в свет в издательстве имени Чехова в Нью-Йорке в 1955 году.

Великий Князь Гавриил Константинович Романов

Биографии и Мемуары
Царь и царица
Царь и царица

Владимир Иосифович Гурко (1862–1927) – видный государственный и общественный деятель Российской империи начала XX века, член Государственного Совета, человек правых взглядов. Его книга «Царь и царица» впервые вышла в свет в эмиграции в 1927 г. На основании личных наблюдений Гурко воссоздает образ последней российской императорской четы, показывает политическую атмосферу в стране перед Февральской революцией, выясняет причины краха самодержавного строя. В свое время книгу постигло незаслуженное забвение. Она не вписывалась в концепции «партийности» ни правого лагеря монархистов, ни демократов, также потерпевших в России фиаско и находившихся в эмиграции.Авторство книги часто приписывалось брату Владимира Иосифовича, генералу Василию Иосифовичу Гурко (1864–1937), которому в данном издании посвящен исторический очерк, составленный на основе архивных документов.

Василий Иосифович Гурко , Владимир Иосифович Гурко , Владимир Михайлович Хрусталев

Документальная литература / История / Образование и наука

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное