Император Николай II и заговор генералов

Но все же все нервничают и боятся. Боятся прихода войск с фронта, боятся возвращения Государя. Во что бы то ни стало стремятся помешать продвижению поездов. Это поручили Бубликову, который стал распоряжаться с большим рвением. Бубликов, как и подавляющее большинство «героев февраля», был масоном. Он выпустил воззвание полное демагогии, которое начиналось: «Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху во всех областях государственной жизни, оказалась бессильной. Комитет Государственной Думы, взяв в свои руки оборудование новой власти, обращается к вам от имени отечества: от вас зависит спасение родины»… Яне буду продолжать это демагогическое, насквозь лживое заявление. Разруху создала не власть, а революционная рвань, к которой принадлежали как и сам Бубликов, так и его покровитель Родзянко, прогрессивный блок, социалистические партии, «Земгор» и прочие оппозиционные очаги. Комитет Государственной Думы никакой властью не обладал, и, как мы увидим позже, сам Родзянко не имел права сообщаться по телеграфу без разрешения всех этих Сухановых, Стекловых, Соколовых, Чхеидзе и прочих новых владык взбунтовавшегося Петрограда. Но Бубликов отдавал приказания и все его слушались. Чувствовалось, что та преступная пропаганда, которая велась все эти годы, давала себя знать. Да и братьев «свободных каменщиков» было повсюду больше, чем достаточно, а они должны были исполнить, что им было приказано. Помните – «Убью, если будет велено». Преследуя «темные силы» «реакции и царизма», эти «лучезарные силы» масонов сидели и во Временном комитете Государственной Думы, и в далеко не временном Совете рабочих и солдатских депутатов, находились среди высшего командования Императорской Армии, гвардейских офицеров, дипломатов, профессоров, журналистов, банкиров и прочих «прогрессивных и передовых» изменников нашей Родины. Вместе с Бубликовым активное участие в подлинной разрухе принял его родственник инженер Ломоносов. Это они повинны в том, что ни Государь, ни Иванов не смогли пробраться в Петроград. Суханов пишет о реальном положении, создавшемся к тому времени: «Формально власть принадлежала думскому комитету, который проявлял не малую деятельность, который быстро распределил ведомства и функции между депутатами Прогрессивного блока… но, в частности, он не имел никакой реальной силы для очередной “технической” задачи – водворения порядка и нормальной жизни в городе. Если кто-либо располагал для этого средствами, то это был Совет рабочих депутатов, который начинал овладевать и располагать рабочими и солдатскими массами. Всем было ясно, что в распоряжении Совета находятся все наличные (какие ни на есть) рабочие организации, что от него зависит пустить в ход стоявшие трамваи, заводы, газеты и даже водворить порядок, избавить обывателя там и сям от эксцессов при помощи формировавшихся дружин.

Несомненно, если “сознательные” буржуазно-интеллигентские группы были всецело на стороне единовластия думского комитета, то нейтральная интеллигентская обывательщина и весь третий элемент тяготел тогда к Совету депутатов. И представители их, не разбирая никаких прав и норм представительства, ломились в залу заседаний»… (Н. Суханов. «Записки о революции»). Но, несмотря на хвастливые замечания Суханова, все «они, и временные, и не временные, трусили отчаянно, и когда случайно около здания Думы послышались выстрелы, то … Керенский бросился к окну, вскочил на него и, высунув голову в форточку, прокричал осипшим, прерывающимся голосом: “Все по местам!.. Защищайте Государственную Думу! Слышите: это я вам говорю, Керенский… Керенский вам говорит… Защищайте вашу свободу, революцию, защищайте Государственную Думу! Все по местам!..” Но на дворе также была паника, все были заняты выстрелами. Никто, кажется, не слушал Керенского, или слышали очень немногие. Во всяком случае, никто не шел “по местам” и никто не знал их. А неприятель не показывался, никто не нападал, никто никого не пугал, кроме самых испугавшихся»… (Н. Суханов).

Всю эту революционную рвань с Сухановыми, Стекловыми, Керенскими, думскую рвань с Родзянко, Милюковым, Гучковым, Шульгиным и просто уличную рвань можно было уничтожить в два счета. Бубликов, «герой февраля», пишет: «достаточно было одной дисциплинированной дивизии с фронта, чтобы восстание было подавлено» (С. Ольденбург).