Император Николай II. Человек и монарх

13 декабря 1894 г. Царь сообщил Н. К. Гирсу, что не желает «слишком торопиться с выбором преемника графу Шувалову. Остен-Сакен, мне кажется, не у места на таком важном посту. Надо бы всё-таки иметь в виду кого-нибудь из военных»{652}. Гирс в деликатной форме убеждал Государя в том, что вряд ли после генерала Шувалова будет целесообразно назначать снова военного: «До сих пор не видно, чтобы германский император особенно желал иметь при себе русского посла из военных. Но если Ваше Величество изволит считать это полезным, то я назвал бы генерал-адъютанта Рихтера»{653}. Министр советовал назначить послом князя А. Б. Лобанова-Ростовского{654}.

30 декабря 1894 г. Государь снова писал Гирсу по поводу назначения посла в Берлин: «В эти дни я много думал и часто говорил с моею Матерью о выборе преемника графа Шувалова на ответственный и трудный пост нашего представителя при германском дворе. Теперь я окончательно решил назначить на это место князя Лобанова-Ростовского, потому что и Ваше мнение о нём для меня весьма ценно»{655}.

Хотя это назначение было сделано, в том числе и по совету Н. К. Гирса, старый и чуткий дипломат хвалит за такое решение молодого Царя: «Принятое Вашим Императорским Величеством решение о назначении князя Лобанова послом в Берлин представляется мне самым лучшим исходом»{656}. Гирс был прав: Император Николай II прислушивался к тем советам, которые не шли вразрез с его собственным убеждением и совестью.

В 1896 г. из письма Государя к матери можно увидеть, как трудно было ему принимать решения по кадровым вопросам: «До сих пор я себе ломаю голову, кого назначить в Вильну и право не знаю о ком и думать, кроме как о генерал-адъютанте Черткове! Осенью Игнатьев уйдёт из Киева – опять пустое место, в Финляндии уже больше года нет губернатора. Всё это не слишком весело, милая Мама»{657}.

Государь считал, что высшие чиновники государства, не говоря уже о членах Династии, будут служить ему так же, как они служили его покойному отцу, «честно и нелицемерно», как этого требовал дух присяги. Но вскоре выяснилось, что далеко не все из них были готовы оставаться лишь исполнителями Царской воли и добрыми его советчиками. Некоторые стали полагать, что они могут если не управлять Россией вместе с Царем, то, во всяком случае, активно в этом участвовать. Особенно эти устремления стали проявляться у некоторых великих князей. Наиболее амбициозными были кланы «Михайловичей» и «Владимировичей». Они пытались не считаться с молодым Государем, оказывать на него давление. Первое время у них это получалось. Так, Великому Князю Владимиру Александровичу удалось, оказав сильное давление на Государя, добиться от него назначения командиром Гвардейского корпуса не генерал-адъютанта князя Н. Н. Оболенского, как того хотел Государь, а герцога Е. М. Лейхтенбергского. По этому поводу Николай II писал дяде 26 ноября 1896 г.: «Во всем этом инциденте виновата моя доброта, да я на этом настаиваю, моя глупая доброта. Чтобы только не ссориться и не портить семейных отношений, я постоянно уступаю и, в конце концов, остаюсь болваном, без воли и характера. Теперь я Тебя не только прошу, но предписываю: исполнить мою прежнюю волю – войти по команде с представлением о назначении кн. Оболенского командиром Гвардейского корпуса»{658}.