Император из стали

В следующие пять минут королева Великобритании продемонстрировала секретарю, что она недаром правит морской державой и её знания лексикона высшего аристократического общества вполне органично дополняют крепкие словечки и солёные выражения из расширенного словаря боцманов Роял Флит и грузчиков Ливерпуля. Не дождавшись окончания монаршего монолога и пятясь задом, Мунши предусмотрительно покинул помещение, а королева обессиленно откинулась на спинку кресла и, закрыв глаза, скрипнула зубами…

…Её горячая, глубокая и такая искренняя ненависть к России началась совсем с других чувств, которые вызвал наследник императорского престола Александр Николаевич – будущий император Александр II.

Боже мой, как давно это было! За 62 года до начала ХХ века. Виктория с любопытством ждала встречи с этим «диким русским медведем», который наверняка не способен и двух слов сказать без переводчика, и заранее высмеивала с подругой – баронессой Лезен – неуклюжие аляповатые манеры, ибо других просто и быть не могло у представителя «северной варварской страны».

Бедная маленькая неискушённая Вика! Бедные придворные британской короны! Им бы не хихикать, а вопить что-нибудь паническое, как в Великую Отечественную вопили немцы: «Ахтунг, ахтунг! В воздухе Покрышкин!!!»

На счету старшего сына Николая Первого, этого сексуального истребителя, побед на амурном фронте было никак не меньше, чем у прославленного советского лётчика – сбитых асов люфтваффе.

Скучный монотонный быт Букингемского дворца оказался явно не готов к встрече с высшим петербуржским обществом, по своей куртуазности и игривости не уступавшим парижскому. Когнитивный диссонанс, который случился с королевой Британии при встрече с русским принцем, был многократно усилен его вышколенной блестящей свитой, а также «скромными подарками» стоимостью в годовой бюджет Букингемского и Виндзорского замков, вместе взятых, преподнесёнными наследником русского престола с лёгкой небрежностью.

Итоги встречи британской бледной немочи с русским кавалергардским натиском материализовались после первого же бала, устроенного английским двором в честь высокого русского гостя. Адъютант Александра Николаевича полковник С.А. Юрьевич записал в дневнике: «На следующий день после бала наследник говорил лишь о королеве… и я уверен, что и она находила удовольствие в его обществе». В дневнике королевы слова были более романтичными: «У него красивые синие глаза, короткий нос и изящный рот с очаровательной улыбкой. Я нашла Великого Князя чрезвычайно привлекательным, с располагающим приятным характером, таким естественным, таким весёлым».

Встречи продолжились, время увеличилось, география расширилась. Королева ради них изменила свой рабочий график, откладывая на потом важные дела или перепоручая их премьеру. А в её дневнике появились откровенные признания: «Мне страшно нравится Великий Князь, он такой естественный и весёлый, и мне так легко с ним».

Александр Николаевич, надо сказать, вполне поддерживал такое отношение Виктории и стремился его всячески углублять. Однажды королева пригласила Александра в итальянскую оперу – и вместо того, чтобы сидеть в разных ложах, в какой-то момент молодые люди оказались в одной – цесаревич ужом проскользнул к Виктории, чтобы поболтать с ней наедине за задернутой занавеской.

Визит давно вышел за рамки официального, причём в такую область, из-за которой в придворных кругах Британии началась запоздалая паника: «Они всё чаще остаются наедине! Какой ужас! Может случиться непоправимое!..»

В шальных мыслях будущего императора действительно бродили нескромные мысли насчёт «непоправимого» с последующим присоединением к империи «этого прикольного островка в Северном море», но кто-то наябедничал папе Коле, и из Петербурга в Лондон прилетела грозная депеша: «Интрижку свернуть! Королеву забыть! Хватит гулять, марш домой!» Александр вздохнул и с сожалением прекратил осаду уже практически сдавшейся крепости, оставив молодую королеву в растрёпанных и явно неудовлетворённых чувствах.

Для того чтобы стать одновременно трусом и наглецом, импотентом и развратником, козлом плешивым и волком позорным, достаточно всего один раз сказать женщине «нет». Сейчас уже никто не сможет взвесить, сколько было геополитики, а сколько оскорблённой женской природы в английском экспедиционном корпусе, штурмующем Севастополь во время Крымской войны, но о том, что в викторианской эпохе по отношению к России было много личного, говорят хотя бы игрушки, которые королева Виктория обожала дарить своим детям и внукам – тигр, который, если его подёргать за хвост, раскрывает зубастую пасть и глотает солдата в русской форме.