Император Юлиан

Либаний: Как всегда, Приск впадает в крайность, и все же в том, что касается Сосипатры, я с ним согласен. Она действительно была излишне говорлива, но могу ли я ее за это упрекать, если только что мой старый друг заявил мне прямо в лицо, что своими речами я нагоняю тоску на всю Антиохию?

Юлиан Август

После обеда Сосипатра представила нам своих сыновей. Они были почти моими сверстниками. Двое из них позднее стали торговцами зерном, причем весьма нечистоплотными в делах. Сведения о судьбе третьего, Анатолия, дошли до меня совсем недавно. Несколько лет назад он стал жрецом в александрийском храме Сераписа. Когда по приказу епископа Георгия этот храм был разрушен, Анатолий влез на обломок его колонны и стоит там поныне, глядя на солнце и поворачиваясь вслед за ним. Как завидую я высокой духовности и чистоте его жизни! Но в тот вечер за ужином будущий святой предстал перед нами как вполне заурядный юноша, которого отличало только легкое заикание.

Когда сыновья Сосипатры удалились, она велела принести треножник и фимиам.

Ты желаешь узнать, что советуют тебе боги, по какому пути идти, кого избрать в учителя. - Она одарила меня ослепительной улыбкой.

Возьми меня к себе в ученики, - вырвалось у меня.

К огромному облегчению Екиволия, Сосипатра покачала головой:

- Мое будущее ведомо мне, и принцепсам в нем нет места. Мне хотелось бы иной судьбы, - мягко добавила она, и я тут же разделил участь многих учеников Сосипатры: влюбился в нее по уши.

Сосипатра воскурила на треножнике фимиам и закрыла глаза. Прошептав молитву, она стала тихим голосом молить Великую Богиню откликнуться. Комнату заполнил дым, от которого у меня заболела голова, а очертания предметов стали расплываться. Вдруг Сосипатра громко заговорила, ее голос изменился до неузнаваемости.

- Юлиан! - воскликнула Сосипатра. Я завороженно следил за ней; Сосипатра впала в забытье, из-под ее полуприкрытых век блестели белки - в нее вселился дух. - Мы возлюбили тебя, как ни одного из смертных, - вещала Сосипатра.

Я был в недоумении. "Кто это «мы»?" - пронеслось в голове. Наверное, боги, но за что? Я ведь сомневаюсь в самом их существовании, к тому же я галилеянин. Правда, я начал уже ставить под сомнение божественное происхождение Назарея, а значит, не был ни эллином, ни галилеянином, ни верующим, ни безбожником. Я застрял где-то посредине и ждал знамения. Так это оно?

- Ты отстроишь наши храмы. С тысяч алтарей к нам вознесется дым тысяч жертвоприношений. Твой удел - служение нам, а мы, в знак нашего особого расположения, наделяем тебя властью над всеми смертными.

- Нам не следует это слушать, - пробормотал Екиволий, боязливо поеживаясь. А голос невозмутимо продолжал:

Твой путь опасен, но мы будем оберегать тебя, как делали это с момента твоего появления на свет. В земной жизни тебя ждет великая слава, и ты погибнешь смертью героя от вражеской руки в далекой Фригии; твоя смерть будет легкой, без мучений. И тогда ты пребудешь с нами во веки веков рядом с тем Единым, которое дарует свет и к которому свет возвращается. О Юлиан, избранник наш… Отступник! - прохрипела вдруг Сосипатра; голос ее изменился. - Мерзкий нечестивец! Мы принесем тебе несчастье и ввергнем тебя в отчаяние. Тебя ждет смерть во Фригии, и твоей истерзанной душе не видать света - она будет низвергнута к нам, в кромешную тьму!

Сосипатра издала пронзительный вопль и забилась в кресле; руками она хваталась за горло, будто пытаясь разжать невидимую петлю. Из уст ее вылетали нечленораздельные звуки. Было ясно: духи добра и зла борются в ней. Но вот наконец добрые духи взяли верх, и она вновь успокоилась.

- Эфес, - произнесла она; голос снова стал мягким и ласковым. - В Эфесе тебе откроется путь к свету. Екиволий, в детстве ты зарыл три монеты в саду при доме твоего дяди в Сирмии. Одна из них была времен Септимия Севера. Эти монеты нашел садовник и потратил на свои нужды. Та, что отчеканена в царствование Севера, находится сейчас в одной из пергамских таверн. Оривасий, твой отец снова настаивает на том, чтобы ты продал усадьбу, но надеется, что ты не повторишь прошлогодней ошибки, когда ты сдал заливной луг в аренду соседу-сирийцу, а тот не захотел платить. Юлиан, остерегайся судьбы Галла. Помни… Гилария! - Тут Сосипатра замолчала и очнулась. Она устало пожаловалась на головную боль.

Виденное и слышанное потрясло всех нас, а меня в особенности. Сосипатра фактически предсказала мне императорский сан, а это означало государственную измену, ибо обращаться к оракулам и даже размышлять вслух о том, кто будет преемником императора, запрещено законом, так что тревога Екиволия, без сомнения, была вполне обоснованной.

Своих прорицаний Сосипатра не помнила, и мы пересказали ей, что предрекли ее устами какая-то богиня и злой дух. Она выслушала нас с большим интересом.

- Судя по всему, благороднейшего Юлиана ожидает большое будущее.

- Ну конечно, - заволновался Екиволий. - Он же верноподданный член императорской фамилии…