Император Юлиан

Приск: Ребенок умер, потому что повивальная бабка слишком коротко обрезала пуповину. Как мы позднее узнали, она была подкуплена Евсевией. Тем не менее Юлиан всегда отзывался об императрице только восторженно. Печально, как запутаны взаимоотношения между нашими правителями… Эк я куда метнул! Как легко мы судим о великих, будто они не более чем персонажи из пьесы, а мы - знаменитые драматурги. А между тем простые смертные ничуть не лучше великих мира сего: так же упорны в достижении цели и неразборчивы в выборе средств, когда речь идет об их жизни или благополучии. Особенно это справедливо в отношении философов.

Описание боевых действий летом и осенью 357 года Юлиан пропускает, делая пометку о том, что в этом месте следует вставить главу из книги, написанной им раньше. На мой взгляд, его книга о войнах в Галлии - почти такая же тягомотина, как и повествование Юлия Цезаря на ту же тему. "Почти" я написал потому, что сам был участником этой кампании и даже самые нудные ее описания не лишены для меня интереса. И все же картины битв скоро приедаются. С этим надо считаться, а потому даю тебе совет, хотя и непрошеный - батальные сцены в записках Юлиана сократи при публикации до минимума.

В осенней кампании Юлиану сопутствовала удача. Битву при Брумате специалисты считают образцом блестящей стратегии. Мне бы это и в голову не пришло: во время боя казалось, что кругом царит полный хаос, но эта победа открыла нам дорогу на Кельн. Между прочим, окрестности этого города необычайно красивы, особенно местечко Конфлуэнт, там, где Мозель впадает в Рейн. Здесь стоит наш городок Ремаген и ниже по течению - древняя римская башня, которая господствует над местностью. Недалеко от Ремагена и лежит Кельн; его, ко всеобщему изумлению, Юлиан взял после непродолжительного боя.

Весь сентябрь мы провели в Кельне; Юлиан был в отличной форме. Несколько франкских вождей явились засвидетельствовать ему свое почтение; он одновременно и очаровал их, и внушил благоговейный страх - редкий дар, которым, если верить Цицерону, обладал Юлий Цезарь.

Несколько слов в заключение: Оривасий держал со мной пари на одну золотую монету, что Констанций отомстит Юлиану за обман Марцелла. Я думал иначе и выиграл. Зиму мы провели в Сансе, унылом провинциальном городишке к северу от Вьена. Эта зима едва не стала для всех нас последней.

Юлиан Август

После вышеописанных побед я отправился на зимние квартиры в чудесный городок под названием Сане. Особенно хорош был он тем, что я в нем находился на почтительном расстоянии от моих врагов - Флоренция во Вьене и Марцелла в Реймсе.

В эти месяцы мы с Еленой почти не общались. Ее окружали придворные дамы, с которыми она прибыла из Милана. По-моему, такой образ жизни ее вполне удовлетворял, хотя ее здоровье из-за трудных родов пошатнулось; к тому же она была уже немолода. С Еленой я всегда чувствовал себя неловко: никак не мог забыть, что она сестра моего врага. Долгое время мне было не ясно, на чьей она стороне. Я достоверно знаю одно: между нею и Констанцием велась оживленная переписка (позднее эти письма были кем-то уничтожены при очень таинственных обстоятельствах). По этой причине я следил за собой, чтобы не сболтнуть в ее присутствии лишнего и не возбудить у Констанция ненужные подозрения. Необходимость сдерживаться меня сильно тяготила.

Лишь однажды Елена дала мне понять, что имеет некоторое представление о том, что у меня на душе. Дело было в декабре. Мы только что скудно пообедали в моем кабинете - его было легче отапливать, чем парадные залы. Чтобы стало тепло, достаточно было поставить несколько жаровен с угольями - по крайней мере, мне этого хватало, Приск же без устали ныл, что я хочу превратить его в сосульку. Мы с Приском, Оривасий и Саллюстий возлежали за столом в одном конце комнаты, Елена сидела со своими дамами в другом. Одна из дам исполняла греческие песни.

Как это бывает после обеда, мы лениво переговаривались. Сначала речь зашла о военной ситуации, которая складывалась неблагоприятно. После взятия Кельна, несмотря на мою победу, армию по распоряжению Флоренция отвели в Реймс и Вьен. Вновь, как и в первую зиму во Вьене, я был цезарем без принципата, но только на сей раз на мне лежала большая ответственность. Даже глухой зимой германцы продолжали делать набеги на города и деревни, сжигая и громя все на своем пути. В результате мне с двумя легионами приходилось оборонять близлежащие городки. В этих операциях, возглавляемых мною, было задействовано две трети войска, а между тем сам Кнодомар поклялся, что повесит меня до наступления весны. Ну что ж, как говорит старая пословица: "Седло надели на быка - не по нем эта ноша!" В довершение всего, среди солдат, особенно итальянцев, участились случаи дезертирства.

- Всем дезертирам следует отрубать головы, и непременно перед строем, - мрачно изрек Саллюстий.

- Не так-то просто казнить дезертира, - желчно отозвался Приск. - Сначала его нужно поймать.