Император-гоблин

– Вам не нравится дач’осмер Тетимар, – сказал Майя, слегка удивленный словами Ксевета. Прежде придворный не позволял себе высказывать собственных мнений – ни положительных, ни отрицательных.

– Простите, ваша светлость, – пробормотал Ксевет. Уши у бедняги порозовели. – Это вырвалось невольно.

– Не беспокойтесь, – сказал Майя, – в этом нет ничего оскорбительного. Кроме того, мы ценим ваше мнение. Мы и сами не находим дач’осмера Тетимара особенно приятным.

– Кое-что произошло, – покраснев до корней волос, объяснил Ксевет, – когда мы только поступили на службу дворцовым посланником. Мы предпочли бы не обсуждать этого, но… – Он откашлялся и не без труда выпрямил уши. – Возможно, именно тот случай настроил нас против дач’осмера Тетимара.

– Мы будем иметь это в виду, – кивнул Майя. – И еще мы считаем, что четырнадцать лет – слишком ранний возраст для замужества.

– Да, ваша светлость, – согласился Ксевет. – Также при дворе находится осмин Лоран Дученин. Ей двадцать лет, она вторая дочь графа Дученеля. Кроме того, она приходится племянницей лорду Чавару по материнской линии.

– Благодарим вас за информацию, – сказал Майя, – мы этого не знали.

– Откуда же вы могли это узнать, ваша светлость? – любезно посетовал Ксевет, словно не было ничего необычного или утомительного в том, чтобы просвещать императора по элементарным вопросам. Император даже не должен был задумываться о таких вещах, он должен был знать их с рождения. Для всех, кто воспитывался при дворе, это было все равно что дышать.

– Осмин Дученин – очень красивая и чрезвычайно образованная молодая госпожа. В некотором роде она является соперницей вдовствующей императрицы. Дач’осмин Ксетиро Кередин, внучатая племянница Арбелан Драджаран, не менее умна, но склонна к наукам…

Он смолк, словно ожидал услышать от Майи комментарий относительно преимуществ – или отсутствия таковых – у девицы, «склонной к наукам». Но у Майи не было никакого мнения. Догадавшись об этом, Ксевет продолжал:

– Дач’осмин Кередин и осмин Дученин – самые известные и выдающиеся придворные дамы из тех, кто близок по возрасту к вашей светлости. А это означает, что как они, так и их семьи весьма амбициозны и поэтому, скорее всего, будут предлагать вам брак.

– Да, конечно, – пробормотал Майя, чувствуя себя угодившим в волшебную сказку. Однако сказочное превращение не делало его счастливым. Но он уже успел привыкнуть к этому чувству с момента прибытия к Унтэйлейанскому Двору. – Насколько мы понимаем, таких девиц больше, чем две.

– Есть несколько кланов с большими амбициями, – ответил Ксевет, – но они не воспитывали своих дочерей в расчете на брак с императором, поэтому, возможно, сейчас начнется суета. Как, например, в случае с дач’осмин Тетимин, которой вряд ли позволят появиться на публике, пока ее не подготовят должным образом. Однако ваша светлость правы, и мы не сомневаемся в том, что дома Убеджада, Эримада, Шулихада… – Он заглянул в свой список. – …а также Виренада и Олчевада вскоре представят вам девиц на выданье. Возможно, ваша светлость предпочтет одну из менее блестящих красавиц.

Он снова приподнял брови, глядя на Майю, и тот беспомощно ответил:

– Мы не знаем.

Он никогда не задумывался о браке, никогда, даже в самых смелых мечтах, не мог представить, что молодые красивые женщины будут соперничать между собой, добиваясь его внимания. Теперь, когда это стало реальностью, такая перспектива вовсе не казалась ему привлекательной.

– Это не срочно, ваша светлость, – успокоил его Ксевет. – Мы пришли. Это мастерская даченсола Хабробара.

Мастерская располагалась в подвале. И это было скорее хранилище. По огромному полутемному помещению гуляло эхо, стены были заставлены шкафами с маленькими квадратными выдвижными ящичками. В центре стоял стол, освещенный современным газовым светильником, а за столом сидел даченсол Хабробар.

Это был невысокий мужчина – когда он вскочил со стула, чтобы поприветствовать императора, оказалось, что его рост не превышает пяти футов. У него были серебристо-серые глаза, серебристо-серая кожа и совершенно лысый череп, который ослепительно блестел. Говорил он с незнакомым Майе акцентом, очень быстро, глотая окончания, так что слова сталкивались и сливались друг с другом. За то время, которое потребовалось бы Майе для произнесения одного слова, даченсол Хабробар успевал выговорить пять. Он принес из недр подвала ящик, похожий на большую шкатулку для драгоценностей: внутри находилось множество углублений, выстланных бархатом, а в углублениях лежали предметы, которые он назвал «шаблонами» печатей.