Император-гоблин

Несмотря на ровный тон, Майе показалось, что бывший священник осуждает его за что-то. Он был на несколько дюймов ниже Майи, но его, видимо, нисколько не смущала необходимость запрокидывать голову, чтобы взглянуть в лицо императору.

– Не благодарите нас, ведь вы не знаете, что мы найдем.

– Не имеет значения, что вы найдете. Мы благодарим вас за то, что вы ищете истину, и за то, что делаете это вопреки своему желанию.

– Нам случалось прежде находить истину, ваша светлость, и это не принесло нам ничего хорошего. Мы бы многое отдали за то, чтобы иные тайны были навеки погребены вместе с мертвыми, и мы не думаем, что на сей раз будет иначе.

– Это не имеет значения, – повторил Майя. – Мы просим найти ответы не ради нас самих. Вы должны найти их ради…

Он смолк, не зная, как лучше выразиться. Он хотел найти правду о крушении не потому, что на борту «Мудрости Чохаро» погибли его отец и сводные братья. Наконец, он тихо сказал:

– Мы просим вас найти правду ради тех, кто лишился жизни потому, что был рядом с нашим отцом. Ради тех, кто сейчас скорбит потому, что их император упал с неба и умер на земле среди горящих обломков. Ради тех, кто не хотел, чтобы убили их императора. Если ответы не будут найдены, как они могут быть уверены в том, что их императора не убьют снова?

Выражение лица Келехара осталось непроницаемым. Свидетель Мертвых поклонился, пробормотал «ваша светлость», обошел Майю и направился к выходу.

Майя стоял, пристально глядя на гробы, на колонны и саркофаги, потом взглянул на круглое окно в центре купола. Его переполняли эмоции, которые он затруднился бы описать, в горле застряли слова, которые он не мог сказать вслух. Он стоял так, пока ноэчарей не подошли и не напомнили о том, что до заката и до начала церемонии погребения осталось совсем немного.

Глава 11 Похороны и поминки

Когда солнце опустилось за алеющий горизонт, он невольно подумал, что в первый и последний раз видел отца на похоронах матери. И вспомнил, как мало уважения император проявил к скончавшейся четвертой супруге, вспомнил одинокую черную ленту на белых императорских одеждах.

Если бы теперь сам он решил пренебречь трауром, как в свое время пренебрег его отец, это было бы только справедливо. Майя некоторое время обдумывал эту мысль, потом со вздохом признался себе, что у него не хватит духу воплотить мстительную фантазию в жизнь. Он представил себе обиду, которую причинит придворным и слугам, родственникам отца, его окружению. Он слишком хорошо помнил, как горько ему было видеть белый костюм отца, помнил, что страдания его стали еще сильнее – если это было вообще возможно.

Поэтому Майя терпеливо стоял в гардеробной, пока личные слуги надевали на него тяжелые предметы одежды и регалии, составлявшие полный императорский траур. Плотная стеганая куртка из черной парчи, богато расшитая жемчугом, серебряные кольца со странными темными дымчатыми камнями. На него надели жемчужные серьги, жемчужное ожерелье, в волосы вплели жемчужные нити. Потом на него надели массивную корону, и поверх всего этого накинули несколько ярдов черной вуали. Вуаль придавала опалам короны Этувераджид Мура зловещий вид – словно луна темной ночью просвечивала сквозь облака. Майя взглянул на себя в зеркало и содрогнулся.

В какой-то момент, в разгар приготовлений, ноэчарей сменились, и когда Майя отвернулся от зеркала, его ждал Бешелар. Воин склонил голову, как будто не хотел встречаться взглядом с императором, и пророкотал:

– Ваша светлость.

– Лейтенант, – приветствовал его Майя, которого позабавила неожиданная перемена в манерах Бешелара и возвращение прежних формальностей. Телохранитель молча открыл дверь и отступил в сторону.

В соседнем помещении ждал Кала. Он церемонно поклонился и сказал:

– Ваша светлость, нам кажется, что стоит отправиться в храм немедленно. Архиепископ предупредил, что похороны задерживаются, и будет нехорошо, если вы появитесь одновременно с остальными. Лучше прийти пораньше, чтобы помолиться за… то есть, чтобы помолиться.

Кала тоже показался Майе необычайно взволнованным, но он решил, что сейчас не время для расспросов. Поэтому просто кивнул:

– Хорошо.

И вернулся с телохранителями в Унтэйленейзе’мейре, но на этот раз не через двери – они поднялись по узкой лестнице на императорский балкон, который ютился между пилястрами, подобно яйцу паука, висящему на паутинке.

Когда он взглянул на гробы, у него на миг закружилась голова, и он вспомнил, как ребенком смотрел оттуда, снизу, на далекую белую фигуру императора.

– Ваша светлость? – тревожно шепнул Кала, но Майя отмахнулся от него.