Император Единства

Маша полной грудью вдыхала воздух и все время улыбалась какой-то детской улыбкой, глядя на проплывающие берега и строения. Родные пейзажи, родные ароматы, родной цвет моря. Так чувствует себя не только странник, вернувшийся домой после долгих скитаний, но и любой человек, которому вдруг удалось вернуться в места, где он вырос, в места, с которыми связано столько щемящих душу воспоминаний.

Интересно, что чувствовал бы я, окажись в своем 2015 году? Не знаю. Возможно, рыдал бы от восторга. В первые часы. А потом рыдал бы от тоски и ужаса, если бы оказалось, что я не могу вернуться в свой родной 1917 год. Точно так, наверное, как чувствует человек, приехавший в отпуск в родную деревню, и вдруг узнающий о том, что вернуться обратно к привычной и устроенной жизни он больше не сможет. Как-то весь романтизм и ностальгия тут же выветриваются без следа.

Но, к счастью, Маша прибывала в Италию именно в гости, а не в качестве изгнанницы в результате какой-нибудь революции. Причем, прибывает в зените славы и популярности, прибывает с официальным государственным визитом, и встречают ее буквально толпы восторженных итальянцев.

Императрица Единства помахала рукой собравшимся на пристани и те взорвались возгласами приветствия.

— Волнуешься?

Она кивнула.

— Ты знаешь, прошло так мало времени с того дня, когда я поднялась на борт «Империи». Но у меня ощущение, что это было не два с половиной месяца назад, а буквально в прошлой жизни. Столько случилось всего за это время. И тогда я уезжала обыкновенной принцессой в полную неизвестными опасностями жизнь на чужбине. Сейчас же, сейчас я возвращаюсь в Рим Императрицей Второго и Третьего Рима.

— Другое ощущение?

Маша незаметно ткнула меня локтем в бок.

— Будешь умничать — получишь.

Приветствую толпу взмахом руки и парирую:

— Получу обязательно. Когда и сколько — это мы с тобой обсудим вечерком.

— Посмотрим на твое поведение и на мое настроение.

Ну, глядя на ее улыбающееся лицо, как-то не очень верилось в то, что настроение у нее будет плохим.

Тем временем наш линкор бросил якорь и пришвартовался к причальной стенке. А еще через четверть часа нас уже встречали Его Королевское Высочество адмирал принц Томас Савойский-Генуэзский, 2-й герцог Генуи и Местоблюститель Престола Королевства Италия, премьер-министр Италии Витторио Эммануэле Орландо и только что назначенный министром иностранных дел, мой старый знакомец, Пьетро Томази маркиз делла Торретта. К ним уже присоединился и командующий Адриатическим флотом адмирал принц Людвиг Амедео Савойский, герцог Абруццкий. В общем, практически вся высшая тусовка, не считая самого короля, который по протоколу должен был встречать нас непосредственно на пороге Квиринальского дворца.

Я помог Маше сойти с трапа, и мы подошли к встречающим.

Местоблюститель, в качестве формального главы встречающих, поднял ладонь к фуражке в воинском приветствии.

— Ваше Императорское Величество! От имени Его Королевского Величества Короля Виктора Эммануила III сердечно приветствую вас на итальянской земле!

Жму ему руку.

— Благодарю вас, принц. Рад видеть вас в добром здравии.

Тот обращается к стоящей рядом Маше:

— Приветствую вас, Ваше Императорское Величество! Добро пожаловать в Италию!

Я ожидал бы чего-то типа «добро пожаловать домой», но, видимо, принц решил не нарываться на уточнение, где у нее теперь дом. Да, мог выйти казус. Впрочем, службы протокола для того и существуют, чтобы избегать проколов этого самого протокола.

Императрица обворожительно улыбнулась.

— Благодарю вас, принц. Я рада вновь вернуться в Италию.

Дальше последовала обычная дипломатическая тягомотина, в виде обмена приветствиями с встречающими, которая состояла из дежурных протокольных фраз, ничего не означающих по сути.

Красная ковровая дорожка. Застыл строй почетного караула. На ветру полощутся два флага — Италии и Единства.

Зазвучал Гимн Единства и вслушиваясь в бессмертную музыку Александрова, я даже почувствовал какой-то укол ностальгии.

Священный Союз России-Ромеи,
Величье и слава на все времена!
Единство народов, Единство Империй,
Один Император — едина страна!

Гимн пела милая барышня на чистейшем русском языке. И пела так проникновенно, что, Маша даже сжала мою руку, допустив микронарушение протокола.

Молодец, девочка.

И надо будет узнать, что за юное дарование они тут нашли. Явно ведь из русских.

Зазвучал итальянский гимн. Я покосился на Машу, но на ее лице не было никаких явных эмоций. Тем более что скоро гимн все равно сменится. Как и многое здесь.

Что ж, нас ждали наши автомобили и десятки тысяч восторженных встречающих. А впереди нас ждал Вечный Рим.

ИТАЛИЯ. РИМ. 24 сентября (7 октября) 1917 года.

Сегодня был двойной праздник — католический праздник Девы Марии Розария и православный — Празднование Мирожской иконы Божьей Матери, покровительницы Псковской земли и всей России. Казалось бы, причем тут Маша и благословение в Пскове? И то, что она в багряном платье с узнаваемой накидкой?