Император

— Если мы сможем развивать двадцать, считай, что ты лучший кораблестроитель обоих миров, — я ободряюще хлопнул Тиландера по плечу. В самом деле, если даже идти со скоростью семнадцать узлов, это в районе тридцати километров в час, что для передвижения в море, просто колоссальная скорость для парусного судна. С учетом такой скорости, а также принимая во внимание, что северная и частичная часть Средиземного моря мною обследована, экспедиция могла уложиться примерно в восемь месяцев. Мне же не надо идти по самой кромке воды, плавание будет идти по меньшему диаметру, нежели сама береговая линия. Приставать к берегу планирую лишь для пополнения запасов пищи и воды, или в случае обнаружения признаков обжитых мест.

— Возвращаемся в порт, — Тиландер сразу переложил руль, меняя курс. Парусник отозвался на поворот штурвала очень резво, даже опасно накренившись.

— Не перевернется?

На мой вопрос, американец отрицательно покачал головой, поясняя:

— Сейчас мы пустые, балласта нет, поэтому и ложится клиппер почти на борт. Как загрузимся, увеличится осадка и устойчивость.

Убирая паруса, «Катти Сарк» подошла к Роне, оставив всего два треугольных паруса на носу. Когда мы пристали к берегу, нас встречал практически весь Максель. Среди встречавших заметил всех своих сыновей: Миха сиял, а Мал хмурился, окидывая ликующих горожан грозным взглядом. До начала планируемой экспедиции было еще пара месяцев: американец собирался провести еще несколько ходовых испытаний, и закончить внутреннюю оснастку корабля. Михе придется остаться в Макселе. Чтобы управлять моей квази-империей, а вот Мала я планировал взять с собой. С каждым днем, характер светловолосого и голубоглазого Мала, становился невыносимее. Полгода рядом со мной, выбьют из него всю дурь. А если и это не поможет, оставлю его на одном из островных поселений, пока не поумнеет.

Следующие два месяца прошли в самой разнообразной работе: за это время я трижды созывал Малый императорский Совет, все больше готовя Миху к предстоящему управлению. Часть вопросов он уже курировал сам, обходя вниманием только воинские дела. В вопросах организации охраны безопасности, воинского призыва и обучения профессиональной армии, лучше разбирался Гор, с которым вечно спорил Мал.

Незаметно закончилось лето, и началась осень: в этих широтах осень словно была облегченной версией лета. Листья начинали опадать только к концу ноября, а солнце довольно прилично грело до самого конца декабря. «Катти Сарк» была полностью готова к предстоящей экспедиции: трюм парусника был забит провизией и питьевой водой. Кроме моей каюты, имелось еще три: для капитана и для наиболее важных членов экспедиции. Мал презрительно отказался от каюты, заявив, что воину не подобает «прятаться в четырех стенах».

Кроме меня и Тиландера, в экспедицию отправлялись Мал, Лайтфут, Зик и сотня отборных воинов, не считая двадцати матросов команды парусника. Все мои воины имели прекрасные доспехи: Лайтфут достиг уровня мастерства средневековых оружейников. Кроме туловища, металлическая юбка защищала ноги почти до колен, руки были защищены до локтя металлическими наручами, а голову защищал шлем, похожий на шлемы римских воинов, только без гребня.

Из огнестрельного оружия. На носу «Катти Сарк» был установлен крупнокалиберный пулемет с ящиком в четыреста патронов. Штурмовые винтовки Рейзинга я передал Тиландеру и Лайтфуту, оставив у себя пистолет и винтовку, переданную мне Мендосой. Отплытие было назначено на пятнадцатое ноября в понедельник, после праздничной проповеди в музгаре в воскресенье.

Оставшиеся три дня прошли в подготовительных хлопотах: везде сновали люди, слышались крики и команды воинов, матросы проверяли и перепроверяли запасы продуктов. Оставшиеся три дня, я посвятил Михе, вновь напомнив ему о колоссальной ценности записей, что хранились в отдельной комнате. Постоянные беседы со старшим сыном приносили результат: Миха становился рассудительнее. Еще пара лет, и я спокойно смогу отойти от дел, передав ему бразды правления.

Воскресная проповедь собрала практически все население: наш музгар не мог вместить всех и проповедь прошла на открытом воздухе. По окончанию проповеди, я обратился к Русам, напомнив, что в мое отсутствие мой старший сын Миха, является моей тенью. Говорил я недолго, но довольно эмоционально, несколько раз прерываемый восторженными криками собравшихся.

— Отличная речь, Макс! — Тиландер пробился сквозь толпу, не желавшую расходиться.

— Ерунда, — отмахнулся я от комплимента, — завтра мы выходим на длительную экспедицию, надо было людям напомнить, чтобы занимались своими делами. Сегодня проведем день в кругу семьи, полгода, если не больше будем лишены женского внимания.

— Отдохну от своей старухи, — смеясь парировал американец.

— Так найди себе помоложе, или мне тебе сосватать? Есть у меня на примете парочка стриптизерш из Урха, вот женю тебя на одной из них императорским указом, — шутливо пригрозил Тиландеру, гася улыбку на его лице. Американец не любил чрезмерных вольностей ни в чем, а стриптиз воспринимал как извращение.