Иммигрант

— Да. Уже молодёжь в лагере на них жаловалась, — а что, и ты попал к ним в немилость? — спросил я, улыбаясь и хлопая его по плечу.

— Было дело… — произнёс Стас испуганным голосом, — они «оккупировали» весь наш лагерь, а всех ребят нашего возраста заставляли воровать. Нас с Севой они тоже заставляли и угрожали, так что несколько раз мы даже выполняли их заказы… что также послужило спусковым крючком для Севы и ускорило его переезд, — Стас нервно докуривал папиросу, а затем продолжил: — Ты знаешь, Роби, мы бы и не стали воровать для них, если бы не один случай, который произошёл в нашей комнате буквально на третий день после того, как мы заселились:

Я спал и услышал резкий крик. Затем тишина… Я проснулся и стал прислушиваться. Мне показалось, что кто-то кого-то душит. Он пытался кричать, но ему этого не позволяли сделать, я отчётливо слышал приглушённый крик. Через минуту услышал шаги, как несколько человек вышли из комнаты, я сразу встал и решил пойти посмотреть, что же произошло. В нашем лагере тоже были кабинки, только с двухъярусными кроватями, поэтому я сразу разбудил Севу, который спал наверху, и сказал, чтобы он шёл за мной. Мы подошли к соседней кабинке, возле которой уже стояло два человека, зайдя, мы увидели неприятную картину: на койке внизу лежал парень — весь белый и тяжело дышал, держась рукой за живот; белое одеяло сверху было в кровавых пятнах, ещё одна подушка, которой они по-видимому закрывали ему лицо, чтобы он громко не кричал, лежала на полу. Мы быстро побежали и позвали секьюрити, который сразу же вызвал скорую и полицию. Парень выжил, колотая рана оказалась неглубокой. Он нам потом рассказал, что это сделали молодые чеченцы, из-за того, что он просто отказывался воровать. Вот двоих из них, кто это сделал, я сейчас и увидел, — сказал Стас всё также взволнованно.

У него был очень испуганный вид.

— Не переживай, Стасян. Ты же видишь, они уже здесь, а не у вас. Поэтому можешь спать спокойно и больше не воровать, успокоил я его, улыбаясь и снова хлопая по плечу.

Но лицо у Стаса всё же застыло на мгновение в растерянной и слегка искривлённой улыбке.

Мы посидели ещё немного и он сказал, что ему пора идти на поезд.

— Я провожу тебя.

— Спасибо, Роби, — поблагодарил он меня и мы пошли по направлению к вокзалу.

По дороге я ему рассказал за тётю Валю, которую Гоги всё же отвёл в «комиссариат» сдаваться, набросав с ней вместе какую-то легенду. Её определили в Пети Шато, где она познакомилась с другими женщинами и была под чутким присмотром социальных работников. Также, перестала пить спиртное, но принимает транквилизаторы, от чего выглядит умиротворённой и спокойной. Стас слушал меня и улыбался, а когда я закончил, он сказал:

— Пускай уж лучше так, под присмотром и с крышей над головой.

На перроне мы ещё раз вспомнили, как втроём выковыривали монеты из-под решетки и как звонили Кшиштофу. Перед тем, как он зашёл в вагон, мы попрощались, обнялись и после этого больше уже не виделись. Возвращаясь в лагерь, я всю дорогу думал про молодых, беспомощных, слабых и беззащитных ребят, которым никто не может помочь и которых просто использует эта шайка блатных и нищих чеченцев, и о невероятной наглости, которую они себе позволяют. С этими мыслями я и зашёл в лагерь. На улице вечерело, во дворе стояло несколько групп людей, среди которых стояли и чеченцы, те, которых я видел уже сегодня на фонтане. Я не спеша проходил мимо, направляясь к своей компании, которая стояла в другом конце двора. Как вдруг сзади, буквально за спиной, услышал наглый, неприятный голос:

— Эй ты, подожди. Я хочу поговорить с тобой.

Я остановился и повернулся. Передо мной стоял один из чеченцев. Это был высокий парень плотного телосложения, с густыми чёрными волосами и невероятно наглыми, сильно обкуренными глазами. Он подошёл ближе и протянул руку.

— Привет, — поздоровался он.

Я стоял, держа руки в карманах джинс, не собираясь их вытаскивать. Но пару слов мне бы хотелось ему сказать. Поэтому я стоял и ждал, что же он будет мне говорить.

— Я слышал, что ты не воруешь? — сказал он, неприятно ухмыляясь.

— Правильно слышал, — спокойно ответил я.

— Это был твой друг, который сегодня прятался возле фонтана, когда мы проходили?

— Да, мой друг, — ответил я уверенно.

— Он тебе, наверное, успел рассказать, как мы наказываем всех, кто не выполняет наши просьбы?

Я ничего не ответил, просто стоял и смотрел пристально ему в глаза, ожидая последующих шагов.

— Я думаю, что тебе придется пересмотреть свои принципы и начать воровать, не то будет плохо. Понимаешь меня? — стал угрожать чеченец.

По-русски он говорил хорошо, с небольшим акцентом. Мне невероятно захотелось выключить его прямо здесь, поддев апперкотом с правой, даже несмотря на то, что метрах в трёх стояла его компашка, но так как вокруг было множество видеокамер, развешанных по всему двору, решил, что лучше я это сделаю в другом месте. Я посмотрел ему прямо в глаза и сказал довольно громко:

— Если ты ещё раз приблизишься ко мне на расстоянии вытянутой руки, я тебе её вырву вместе с позвоночником! Тебе это понятно?!