Иммигрант

Попрощавшись, мы в хорошем настроении направились в лагерь. Проснувшись рано утром, позавтракав, мы решили немного прогуляться и пошли по направлению к центральному ЖД вокзалу, а оттуда уже собирались позвонить Кшиштофу, также решив, что от вокзала нам будет быстрей добраться к объекту, к тому же Кшиштоф жил неподалёку, а стройка, как он сам сказал, располагалась недалеко от его дома. Где точно находился его дом, мы не знали, помнили только место, где расстались вчера. Сева шёл и сиял от счастья, он так мечтал работать, и мечта казалась была не за горами. Стас, работать вообще не хотел, поэтому и не горел энтузиазмом. На счёт себя хочу сказать, что у меня любая работа на то время вызывала живой интерес. Во-первых, меня всегда прельщала деятельность, которую я не знал и мог бы обучиться, а во-вторых, это, конечно же, тот факт, что любая работа здесь, в Европе, кардинально отличалась от работы в любой из постсоветских стран, а самое главное, это отношение к рабочим, которое было непринуждённым и ненавязчивым, где никто не стоит над тобой и не командует, а всего лишь вежливо просит. И как я всегда говорил: «Всегда можно прийти, попробовать, и также, с такой же лёгкостью уйти».

Дойдя до вокзала, мы направились к телефонным автоматам, которые висели в ряд, вдоль стены, внутри вокзала. У центрального входа на вокзал, прямо перед автоматическими дверьми, мы решили проверить наши сбережения и каждый начал шарить по карманам.

— У меня нет ни копейки, — сказал Стас.

— Сорок франков, — сказал Сева, достав из кармана две монеты.

— И у меня сорок франков, — сказал я, — на пять минут разговора нам хватит. Давай мне, я буду звонить.

И в этот момент, когда Сева пересыпал мне мелочь, открылась дверь и оттуда пошёл поток людей, и как бы невзначай кто-то толкнул меня в плечо, выбив мелочь из моей ладони, которая полетела вниз; всё происходило как в замедленной съёмке. Мы втроём наблюдали, как мелочь летит и падает, залетая под металлическую решётку, на которой мы стояли. Мы переглянулись, не говоря ни слова, и отошли в сторону, дав людям выйти.

— Что будем теперь делать? — спросил взволнованным голосом Сева.

— Надо попробовать её достать, — ответил я.

Стас стоял и, наблюдая за всем этим, улыбался.

— Пускай сначала люди пройдут, потом попытаемся достать наши монеты, — сказал я и посмотрел по сторонам, нет ли там чего-нибудь подходящего…

В округе ничего, конечно же, не оказалось, поэтому мы пошли к ближайшим кустам и, выломав две ветки, вернулись обратно добывать потерянное сокровище.

Подождав, пока проход у дверей стал свободным, мы подошли и наклонились над решёткой. Под ней на расстоянии примерно тридцати сантиметров лежала грязь и перегнившие листья. Сверху на листьях я увидел две монеты. Люди то выходили то заходили, не давая нам возможности спокойно заниматься своим делом. Взяв у Севы две сломанные ветки, я засунул их под решётку в надежде на успех. Я пытался взять монету ветками с двух сторон, но в спешке у меня ничего не выходило, при этом я случайно задел рядом лежавшую монету, которая провалилась в грязь и пропала из виду. Затем стал пробовать Сева, но потоки людей всё также мешали нам или мы им. Стас тоже подключился и всячески пытался нам помочь. Это была эпическая картина трёх молодых парней, стоявших на четвереньках над решёткой у входа на центральный вокзал. Время работало против нас. В конце концов нам вдвоём с Севой удалось выудить одну монету, с которой мы сразу же побежали к автомату. Я закинул двадцать франков и набрал номер телефона. Монета провалилась и я услышал голос Кшиштофа:

— Slucham, — послышался голос в трубке.

— Кшиштоф! Это мы, три друга, — говорил я бегло, — звоним насчёт работы!

— А… Мои молодые друзья! — сказал он весёлым тоном.

Кшиштоф хотел ещё что-то сказать, но я его перебил. На часах уже была половина одиннадцатого, мы понимали, что Кшиштоф не успеет с нами встретиться. Поэтому я решил узнать только адрес стройки.

— Куда нам подойти, где стройка, говори адрес, — кричал я торопливо в трубку телефона.

Я достал обрывок бумажного листа и взял у Севы ручку, которую он держал наготове.

— Стройка находится на улице, — не успев договорить, в телефоне послышались гудки.

Сева стоял рядом и смотрел на меня молящим взглядом. Я отрицательно, покачал головой.

— Побежали в лагерь, может, сможем у кого-то одолжить деньги, — говорил торопливо Сева.

Мы, конечно же, со Стасом не бежали, но старались идти быстро. Сева всё время нас торопил.

Придя обратно в лагерь, мы одолжили 50 франков и пошли к ближайшему автомату. Но трубку телефона уже никто не поднимал. Слушая, как открываются и закрываются автоматические двери позади меня, я ещё несколько секунд простоял на уже знакомой мне решётке; даже не пытаясь сдерживать широкую, со стороны, может быть, даже идиотическую улыбку на своём лице.