Иммигрант

— Да! — ответил он, — только давай одеваться побыстрей, пока учил-ка вышла из класса, а то опоздаем.

— Полезем через окно? — снова удивился я.

— Да, — невозмутимо сказал он, — чтобы нас не поймали во время сонного часа гуляющими по школе, — улыбнувшись, закончил Рома.

Мы быстро оделись и вылезли друг за другом в открытое окно первого этажа двухэтажного здания. Когда я вылезал в окно, то окинул взглядом наш светлый, озарённый солнцем класс, в котором почти все спали, лишь только Вова продолжал пускать по потолку солнечных зайчиков. По пути я бежал и восстанавливал в памяти стих, в котором стёрлась одна строка. «Ну да ладно, — думал я, — подберу по рифме на месте».

Забежав внутрь одноэтажного большого дома со множеством комнат, в которых находились различные детские кружки, пройдя коридор, мы попали в зал, где за столом сидели жюри, три человека: директор клуба, пожилая советская женщина, сидела в центре стола, а по краям ученицы старших классов нашей школы. В центре зала были расставлены стулья, на которых сидели конкурсанты и выходили по очереди на небольшую сцену, расположенную под окном в другом конце зала. Мой одноклассник Рома, которого все в этом клубе хорошо знали, сразу подвёл меня к жюри и представил:

— Это Роберт, он хочет участвовать в конкурсе и будет читать стих! — сказал он выразительно и громко.

Директор клуба улыбнулась и записала меня в список.

— А теперь садитесь, мы вас вызовем, — сказала она.

Время пролетело незаметно, людей было немного. Сидя на стуле и наблюдая за участниками, я понял, что Рома просто боялся сам убежать из школьного лагеря, и чтобы ему одному не влетело, решил притянуть меня с собой, за компанию, а заодно и подшутить, ведь о том, что здесь конкурс и жюри, он ничего не сказал. Но тем не менее за это я переживал меньше всего, тем более что был шанс посоревноваться в конкурсе самодеятельности; да и мне самому ужасно хотелось убежать с этого сонного часа. Меня вызвали, я прочитал стих, который хорошо помнил ещё с садика, правда, в конце стиха пришлось вставить свои слова, созвучные с рифмой; к моему удивлению, жюри проголосовали за! Я оказался в числе победителей и, соответственно, получил в награду приглашение в цирк, органный зал и ресторан. Вот таким образом я впервые очутился в большом, красивом органном зале, где звуки органа просто проникали в каждую клетку тела и души и уносили в неизведанные дали или глубины, что в принципе одно и то же.

Многим подросткам подобное мероприятие, предлагаемое Франком, было неинтересно, поэтому автобус был полупустой. Я встретил там Юрия и его спутницу, мы сели рядом и разговаривали всю дорогу. Всё было очень хорошо организованно. Перед концертом нас завезли в ресторан, где ожидал ужин из трёх блюд: на стартер всем принесли свежий салат из летоса и копчёного лосося, на второе подали кассероль с курицей, а на десерт — тирамису и мороженое со сливками и клубникой. Мы ужинали и беседовали: Юра рассказывал о Канаде и её преимуществах во всех отношениях. Франк рассказывал про музыку и живопись, он был культурно развитым человеком с хорошим образованием, также он играл на фортепьяно. Так как Юра хорошо говорил по-французски и хотел, видимо, попрактиковаться, они с Франком перешли на французский язык и начали обсуждать образование: где же всё-таки оно лучше — в Европе или Совке? Беседовали они спокойно, приводя каждый свои доводы. Закончив вечернюю трапезу, мы сели обратно в автобус и поехали в концертный зал. После того как мы вошли в фойе, нас разделили на несколько групп и посадили в разных местах. Мы с Юрой и его дамой оказались на балконе. В зале приглушили свет и зазвучал оркестр. Я моментально провалился в звуки музыки и очнулся только тогда, когда объявили антракт. Во второй части случилось то же самое. За моё пребывание в лагере я попадал на подобные мероприятия несколько раз. Отчего всегда был в восторге и умилении, от того, что европейцы пытаются окунуть «детей» (беженцев) в культуру, музыку, показать и рассказать всё об архитектуре, живописи. Проблема была в том, что, к сожалению, очень малый процент хотел бы этим подарком жизни воспользоваться, впитывать и наслаждаться. Ведь это было дело и желание каждого. К искусству должна лежать душа. Я же получал колоссальное удовольствие от посещений театров, концертных залов, музеев и галерей. В общем всего того, что предлагалось несовершеннолетним.