– Маркрив Ставиры, – сказал сэр Барамон. – Арот Малкоссиан.
– Да, – согласилась я, чувствуя, как внутри у меня все переворачивается.
Рядом тихо выругалась Дорна.
Хотя маркрив и был довольно стар, но он все еще находился в расцвете сил. У него, как и у его сыновей, Илвара и Орета, была золотая грива и темная кожа. Я никогда в жизни не видела, чтобы этот человек улыбался. И я не видела его лично с того дня, как вошла в спальню маркрива и рассказала ему о преступлениях его младшего сына.
Из всех моих врагов я считала его худшим. Но он был
Я была обязана ему своим тудадже.
Но отдавать ему свой тудадже я не собиралась. Арасгон был прав: маркрив Ставиры обращался со мной как с вещью. И этого я ему никогда не прощу.
– Я ее и не продавал. – Маркрив скрестил руки на груди и выпрямил спину. И хотя его люди выглядели весьма обеспокоенными этой ситуацией, самого его не могла испугать ни одна разъяренная огнекровка. – А где твой хозяин?
– Я не видел ее несколько месяцев, – сказал Арасгон, и если бы он до сих пор меня не заметил, возможно, это было бы правдой. – Я…
Маркрив скривился:
– Мы уже дважды обсуждали это. Я поговорю по этому вопросу со своим сыном, но что сделано, то сделано. Ты испытываешь мое терпение. Убирайся, пока я не решил, что ты переступил черту.
Арасгон фыркнул и, вскинув голову, поскакал прочь от парадной двери.
Сам же Арот Малкоссиан, маркрив Ставиры, вошел внутрь, и его люди направились следом.
Точнее, большинство из них. Не все пошли за ним. Я заметила, как охранник обменялся взглядом и многозначительным кивком с садовником, притворяющимся, что занят обрезкой цветов. Я узнала прячущуюся неподалеку от Луга огнекровку – Соминию, прекрасную кобылу, которая долгое время была другом и компаньоном жены маркрива, Шинии.
Итак, маркрив следил за входом во дворец. Нетрудно догадаться почему.
Теоретически я служила маркриву. Ему было достаточно приказать мне сопровождать его, и Орет, его сын, мог добиться моего Осуждения просто на досуге. И не имело бы никакого значения, что для того, чтобы купить волю горожан Толамера, он использовал подкуп. Все протоколы были бы соблюдены. А что потом, когда меня бы изгнали? Благодаря все тем же взяткам, людей бы легко убедили избрать Орета вместо меня.
– Ну, – пробормотала Дорна. – У нас прекрасная коллекция проблем. Думаешь, Арасгон видел нас?
– Да, – сказала я. – А теперь пошли отсюда.
– Куда? – спросил брат Коун.
Я вздохнула:
– Домой.
19: Орет Гадюка
– Так ты была помолвлена с этим Оретом? – спросил Кирин.
– Да, со вторым сыном маркрива, – ответила Джанель. – Но у нас с Оретом были очень разные представления о моем положении в отношениях. Я не кобыла и никогда ею не стану.
– И кобыла – это ведь не означает… женщину? – Кирин хотел убедиться, что он все правильно понял.
Нина рассмеялась:
– Ни капельки. Кобылы остаются дома и присматривают за хозяйством, да, но они также становятся фермерами, учителями, смотрителями, организаторами. А жеребцы – это прихорашивающиеся, гарцующие воины, кружащие вокруг табуна на случай, если появятся львы. Спросите у большинства жеребцов, и они скажут вам, что они за главного, в то время как кобылы, следящие за тем, чтоб все было сделано, просто хихикают.
– Не все так просто, – упрекнула ее Джанель. – И не все делится именно так.
– Не все, – согласилась Дорна, – но ты никогда не останешься дома выращивать жеребят, пока твой приятель-жеребец отправляется на войну, и это факт. – Дорна погрозила Кирину пальцем: – И ты должен это запомнить.
– О, это не проблема, – сказал Кирин, вскидывая руки. – Как говаривал мой старый друг, я вступаю в романтические отношения лишь с теми, кто может содрать с меня штаны в битве.
Нинавис повернулась к Джанель:
– Ну, по крайней мере, с этим все в порядке.
– О, спасибо. Теперь, когда у меня есть одобряющая печать от
Коун откашлялся и начал читать.
К тому моменту, как они добрались до дома графа Толамера и его семьи, брат Коун почувствовал, что он заблудился. Извилистые городские проходы и повороты образовывали лабиринт, сбивавший с толку любого, кто не знал, куда поворачивать.
К тому же никто не пользовался дорогами.
Без крайней на то необходимости люди практически не спускались на первый этаж. И необходимость эта включала в себя въезд в город через главные ворота или переход к Лугу – гигантскому парку в центре города. В остальных случаях все пользовались лестницами, поднимаясь по спиральным ступеням до мостов и магистралей на третьем этаже (который, если считать с уровня земли, был четвертым). Именно они и были истинными дорогами Атрина.