Будучи старше и хитрее, они не спешили на смерть, подобно гончим. У них уже развилась индивидуальность, они уже знали, как предпочитают выглядеть. Ничего оригинального: черепа, рога и клыки всегда популярны. Демоны предпочитают формы, которые смертные считают пугающими: гниющие мертвецы, монстры из мифов и сказок о богах-королях.
Мы считаем, что человеческий страх восхитителен.
Я имею в виду, они так считают.
Демон с черепом носорога вместо головы погрозил мне копьем:
– Убирайся, шлюха! Пир приготовлен для нас!
Я рассмеялась и плашмя ударила окровавленным клинком по ладони:
– Тогда получите, что вам причитается, но учтите, что этот ужин придется отработать.
Эти демоны не были настолько глупы, чтобы атаковать меня поодиночке. Будь они ненаблюдательны – и долго бы в Загробном Мире не протянули, а они прекрасно видели, что эта тактика сослужила их собакам плохую службу.
Но это не имело никакого значения. Все демоны безумно наслаждаются резней.
И я в этом от них мало отличаюсь.
Демон верхом на коне-скелете пришпорил коня, пытаясь пронзить меня насквозь. Отступив в сторону, я ударила монстра между глаз: конь-ящерица закричал и повалился на бок, когда я схватила его за шипастый гребень, – всадник оказался в пределах досягаемости. И в тот же миг я пронзила ему грудь мечом – сотканный из бледно-голубого пламени человеческий скелет застонал от боли.
Пока я освобождала свое оружие, его соотечественники не сидели сложа руки. Копье одного из демонов пронзило мою броню, я почувствовала жгучую боль. Атакующая демоница радостно и ликующе взревела, но крик оборвался, когда я перехватила оружие и повалила нападающую на землю. Одна стрела отскочила от моего нагрудника, но второй выстрел нашел слабое место в наручах и попал в цель. Кто-то в тылу выкрикивал команды.
Битва обернулась против меня, и я чувствовала, как душа разрывалась между страхом и желанием.
И я продолжала сражаться. Что еще я могла поделать? Сдаться было невозможно. Они не были джоратцами. И у них не было пощады к побежденным.
Да и вообще ни к кому.
К тому моменту, как я услышала вой приближающегося подкрепления, их количество сократилось наполовину.
Я вызывающе закричала в ответ и, рассмеявшись в лицо нападающим, пронзила мечом одного из демонов. Его близнец в ответ ударил когтями, расплавляя крошащиеся края моей брони. Я почувствовала, как она ударила мне по бедру белым пламенем.
Затем атака изменилась. Замерла. В ряду нападающих появилась прореха. Демоны, сомкнувшиеся вокруг меня, разбежались, бросившись в лес.
Я знала, почему демоны бежали.
Останавливая дрожащими пальцами призрачную кровь, я повернулась лицом к их королеве.
Она была самым красивым и самым ужасным монстром: с кожей бледной, как смерть, и руками скользкими от свежей крови. Ее окровавленные волосы отливали зловещей белизной, а губы мерцали грибной зеленью. Ее груди и бедра таили обещание бесконечных плотских наслаждений, за которые отдал душу не один бедный идиот.
Демон может выглядеть так, как он пожелает, какого пола он пожелает, но для меня Ксалторат предпочитает быть женщиной.
Она знает, что мне от этого лишь больнее.
***НЕУЖЕЛИ КТО-ТО СЛИШКОМ СТРОГ К СВОИМ ТОВАРИЩАМ ПО ИГРАМ? ЭТИ ИГРУШКИ МОГУТ ДАТЬ ОТПОР.***
– Я бы сказала, что рада тебя видеть, но я ненавижу ложь.
Я встала между Ксалторат и деревней. Ее жители останутся запертыми в своих подвалах, прибитыми гвоздями к своим беседкам, пока слуги Таэны не прибудут, чтобы спасти их. Если демон, которому они были принесены в жертву, не найдет их раньше.
Ксалторат заметила мое движение и поняла, зачем я это делаю.
***ОНИ МОИ.***
Я оглянулась.
– Судя по рунам, я бы сказала, что они – для Касмодея.
***ТЕМ БОЛЬШЕ ПРИЧИН, ПО КОТОРЫМ Я ДОЛЖНА ПРЕТЕНДОВАТЬ НА НИХ, НЕ ТАК ЛИ? КАСМОДЕЙ МНЕ НИКОГДА НЕ НРАВИЛСЯ***
Я подняла меч, и она мне улыбнулась:
***ПРЕЛЕСТНО. ВОТ ПОЧЕМУ ТЫ МОЯ ЛЮБИМАЯ ДОЧЬ.***
– Я не твоя дочь, – выплюнула я.
***КТО ТОЛЬКО ЧТО СКАЗАЛ, ЧТО НЕНАВИДИТ ЛОЖЬ?***
Королева демонов склонила голову набок, изучая меня с выражением, от которого мои лаэвос всегда вставали дыбом. Это был жестокий, чужеродный взгляд, предвещающий что угодно: от лекций об обрядах ухаживания до урока о пытках – со мной в качестве подопытного.
Она не моя мать.
Она никогда не будет моей матерью. Я помню свою мать, храню смутные воспоминания о темных волосах и огне, горящем в очаге. Я вспоминаю ее сладкий яблочный аромат, ее пальцы, касавшиеся моих лаэвос, ночи, проведенные за подсчетом звезд, когда эти далекие драгоценные камни ясно проступали сквозь Вуаль Тиа.
Нет, Ксалторат – не моя мать. Но по правилам ее проклятой расы я – ее дитя. Ее приемное дитя.
Вот почему упомянутое Кэлазаном пророчество так обеспокоило меня.
Ксалторат повернулась лицом к деревне.
***ТЫ БЫЛА ТАКОЙ ХОРОШЕЙ ДОЧЕРЬЮ, ДОРОГОЕ ДИТЯ. Я ГАДАЮ: НЕУЖЕЛИ ТЫ ПОЗВОЛИШЬ ХОЛОДНЫМ ВОДАМ ПОГИБНУТЬ НАПРАСНО?***