Имя всего Сущего

А значит – я могла думать только об этом.

– Хорошо, краска уходит чуть глубже, чем я думал, но все же не до самых мускулов. У нас должно получиться снять это. Не двигайтесь. Когда я закончу, мне нужно будет вас исцелить.

– Да, я буду очень благодарна. Мне совершенно не хочется сражаться с драконом, зная, что у меня нет кожи на спине.

– Кстати, насчет этого…

– На спине не хватит кожи? Останется шрам?

– Не уверен, – признался он. – Нет, я имею в виду, об убийстве Эйан’аррик. Вы не задумывались о том, что можно просто… убрать яд в Весенних пещерах? Я имею в виду, вы стали бы героиней! В каждой пещерной системе была бы воздвигнута ваша статуя!

– И Релос Вар продолжил бы посылать эйан’аррик замораживать деревни. Проклятье, Коун, что на тебя нашло…

– Я сказал, не двигайтесь!

Я почувствовала, как его рука снова толкнула меня обратно на кровать.

– Прости, – пробормотала я.

– Я вынужден подчеркнуть! Это очень важно, чтоб вы не двигались! – после недолгой паузы сказал он. – Это сложная работа, и я хотел бы убедиться, что у вас не останется шрамов… или чего-нибудь еще.

Честно говоря, мне очень не понравилось это его «чего-нибудь еще». Стараясь не шевелиться, я задумалась о его словах. Йор никогда не был завоевателем до того, как пришел Куур и разрушил всю их страну. Я помню, как мне в детстве рассказывали о Сулесс и Чертхоге, о том, как необходимо было освободить йорцев от порабощения богами-королями. Я думаю, что Куур просто использовал то, что люди и без того знали: нужно убить королей-богов, захватить их страны, присоединить их к империи. Именно это произошло с Джоратом (хотя и при фактическом его сотрудничестве), а затем и (хотя и гораздо менее охотно) с городами-государствами, которые составляли область, когда-то называвшуюся Зайбур, а теперь называемую Маракор. Конечно, Йор стал следующим. А разве могло быть иначе?

Как, должно быть, разочарован император (Гендал? Я думаю, что это, должно быть, был Гендал), правивший в ту пору, когда были повержены все боги-короли. На юге не было ничего, кроме Кортаэнской Пустоши, которая не понадобилась бы ни одному здравомыслящему человеку, и Манола, в который ни один здравомыслящий человек не пожелал бы вторгаться снова.

Но вернемся к сказанному: у Йора были все основания ненавидеть Куур, не так ли? Даже если освобождение от власти Чертхога и Сулесс при других обстоятельствах могло бы стать благословением, Куур буквально отравил землю под ногами йорцев. Сколько людей умерло в муках во время прорыва Куура? Разве Йор не заслужил, чтобы это все изменилось?

Я чувствовала… я чувствовала странную солидарность с этими людьми. Я не была йоркой и во многих отношениях даже не понимала йорцев. И все же я знала, каково это – быть пешкой в чужой игре. Кто бы ни играл.

Я действительно знала, каково это. Я почувствовала спиной холод, а потом что-то мокрое шлепнулось на стол рядом со мной.

И посмотреть, что это, я не могла – потому что знала, что увижу.

Я стиснула зубы, стараясь не содрогаться и напоминая себе, что меня до этого ранили тысячу раз. Те раны были намного хуже, и они были по-настоящему тяжелыми.

Потом у меня зачесалась спина.

– Так и должно быть?

– Что? О чем вы? – Коун казался встревоженным.

– У меня чешется спина.

Он судорожно вздохнул:

– Ох. Да, это нормально. Просто не обращайте внимания.

– Тебе легко говорить. Честное слово, если бы ты был на моем месте, ты…

– Тихо… Я пытаюсь сконцентрироваться.

Я стиснула зубы и промолчала.

Через несколько минут зуд сменился жаром и болью. Но стоило мне спросить об этом, как Коун сказал:

– Сейчас будет просто пылать. Не волнуйтесь, я всего лишь снимаю онемение. Через минуту я что-нибудь сделаю с болью, а сейчас я просто хочу проверить нервы.

Я почувствовала острую жгучую боль, которая перешла в покалывание.

– Ты только что ущипнул меня?

– Я еще не давал вам разрешения двигаться. Ладно… Пока это… Выглядит неплохо. Вам больно?

Я наклонилась вперед, разминая спину. Затем я повернулась.

– Нет. Совсем нет.

– Фантастика!

Я сжала кулак.

– Э-э… что-то не так.

Коун резко вскинул голову:

– Что? Подождите! Что не так? Вы же сами сказали, что не больно…

– Да, так и есть, но я все же не чувствую, что я стала сильнее. – Я подошла к тому месту, где до этого сбросила тунику, и натянула ее на себя и лишь затем попыталась поднять пластину шаната. – Нет, она по-прежнему тяжелая! Я не могу поднять! – Должно быть, я выглядела испуганной. Я почувствовала панику. – Коун, мои силы не возвращаются!

Он облегченно вздохнул:

– И все? Я так и думал.

– Что? Разве весь наш план не строился на том, что моя сила вернется? А ты «так и думал»?!

Коун придвинул стул и сел. Он выглядел весьма измученным – видимо, меня действительно было трудно исцелить[249]. Тот факт, что он вообще справился с этим в одиночку, говорил о том, что его магические способности, несомненно, выросли.

– Джанель, вы, должно быть, уже поняли, что ваша сила не связана с проклятьем Ксалторат.

Я замерла. Он увидел, как я смотрю на него, и вздохнул: