Имя всего Сущего

– Вы что, оглохли? Я приказал убить моих жен.

– Всех жен? – Глаза мужчин расширились.

Герцог махнул рукой:

– Неважно. Ксиван, они твои.

Кто-то из жен скорчился, кто-то залился слезами. Еще несколько упало в обморок – на этот раз по-настоящему. Остальные вызывающе выпрямились.

Коун задумался, не они ли поклонялись у самодельного алтаря королевы-ведьмы. Вейсижау была именно из них.

Герцог заметил это:

– Ты хочешь мне что-то сказать?

Вейсижау покачала головой:

– Ни слова, мой господин.

Ксиван выглядела странно недовольной для той, кто и сообщил герцогу о случившемся. Она обвела взглядом комнату, словно надеясь найти другой выход, но, похоже, спорить с решением герцога не собиралась. Когда охранники шагнули к женам, она отступила в сторону.

– Подождите! – вскрикнула Джанель.

Герцог Каэн обернулся:

– Да?

– Я молю о пощаде.

Брат Коун закусил палец, пытаясь заставить себя не вмешиваться. Он разрывался между гордостью и беспокойством.

В зале вновь воцарилась тишина, герцог Каэн склонил голову набок:

– Что ты сказала?

– Я молю о пощаде, ваша светлость. – Джанель указала на сундук: – Откуда нам знать, кто в этом замешан? Ваши жены не единственные, кому разрешено входить в эти покои. Сенере не нужно было разрешение, чтобы войти. Может ли Вирга приходить и уходить, когда она пожелает?

Герцог Каэн замер.

– Да.

Вирга за его спиной корчила ужасные рожи, но не проронила ни слова.

– Так что, возможно, причина, по которой ваши жены не смогли ответить на ваш вопрос, заключается в том, что они не знали ответа!

– Ты забыла, что Вейсижау пыталась убить тебя? Принести тебя в жертву мертвой богине? Как минимум она виновна. И никто из них не пытался ее остановить. Ни одна из моих «жен» не вызвала охрану. И давай внесем ясность: кроме моих жен в сговоре участвовали и другие. Как минимум в этом замешаны Дарзин Де Мон и сэр Орет, и они же вовлекли в это моего сына. Увидев тебя мертвой, они бы просто порадовались тому, как все хорошо получилось.

На лице Джанель появилось упрямое выражение.

– Я молю о милосердии по отношению к вашим женам, – повторила она. – Даже если несколько жен знали, что задумала Вейсижау, об этом не могли знать все. Я прошу Ксиван пощадить их.

Ксиван шагнула вперед:

– Пощадить их? Почему?

Коун задавал себе тот же вопрос. Не то чтобы он хотел видеть их казнь, но Джанель, кажется, имела в виду что-то конкретное.

Джанель повернулась к Ксиван:

– Потому что они пленницы. Потому что они провели годы, живя в прекрасной золотой клетке, и единственная власть, которой они когда-либо обладали, – та, которую они надеялись получить, завладев вниманием одного-единственного человека. Стоит ли удивляться, что эти женщины думали, что их единственным выходом было устранить конкуренцию?

Жены, которые не плакали, бросали на Джанель странные взгляды. С таким же успехом она могла бы говорить на иностранном языке – они бы поняли не больше.

Ксиван склонила голову набок:

– И что ты предлагаешь, дитя мое?

Джанель развела руками, как бы охватив весь двор:

– Ты уже тренируешь Талею. Почему бы не расширить это? Тренируй и остальных женщин. Дай им шанс стать чем-то большим, чем заложники и товары для торговли.

Ксиван нахмурилась:

– И зачем мне это делать?

– Сколько женщин Йор потерял, когда вторгся Куур? Сколько умерло тех, кто мог бы взяться за оружие, чтобы помочь защитить эту землю? Чем это отличается от того, что пережил Хорвеш, когда вторглись моргаджи? Разве женщины Хорвеша не взялись тогда за оружие? Разве не по этой причине ты и все остальные женщины Хорвеша отныне носят мечи?

Ксиван заморгала:

– Это не одно и то же.

– Разве? Большинство из этих женщин, скорее всего, невиновны, но мы с тобой обе знаем, невиновность – это не тот щит, который можно поднять против меча.

Герцог откашлялся:

– Эти женщины – не воины.

– Пока нет, – ответила Джанель. – Но мы можем это изменить. Зачем Йор запирает людей, заставляя их быть женщинами, когда вы должны тренировать их? Они должны были взять в руки щит и меч, чтобы защитить свои дома. Зачем отказывать себе в поддержке половины населения?[228]

Герцог пораженно уставился на Джанель.

А затем вся комната взорвалась смехом. Издевательским, презрительным. Джанель прекрасно пошутила. Из всех мужчин лишь Эксидхар выглядел несчастным. Остальные сочли, что это весьма прелестно и забавно. Женщины – воины? Смешно.

Женщины нахмурились.

Наконец смех утих. Джанель стояла в центре комнаты, сжав руки в кулаки.

Брат Коун сочувствовал ей. Попытка действительно была достойной. Разве йорцы согласились бы со столь еретичной идеей? Разумеется, нет, как и большинство из куурцев.

– Мне это нравится, – сказала Ксиван.

Герцог Каэн повернулся к ней:

– Что? – Он усмехнулся: – Моя дорогая, это ужасная идея.

– Почему? Разве нам не нужны солдаты? – Затем она добавила: – Кроме того, это не твое решение.

Казалось, весь зал затаил дыхание.

Немертвая герцогиня заломила бровь:

– Ты отдал этих женщин мне. Всего несколько минут назад.