Имя всего Сущего

Я резко встала, прекрасно понимая, что стоит клубящейся внутри меня энергии позволить взять верх, и мой плащ будет развеваться вокруг, подобно оперенью гигантского ворона, но в то же время меня вдруг озарило, почему в голосе Нинавис звучит беспокойство.

Я смотрела на женщину и задавалась вопросом, когда именно Нинавис стала одной из моих людей. Все обещания, данные Кэлазану, были выполнены несколько недель назад. Она не должна была ни присматривать за моими людьми, ни помогать в моих поисках, ни заботиться о моей безопасности. И она не была джораткой, а значит, ее не заставлял оставаться здесь сохраняющийся табунный инстинкт, говорящий, что ей некуда больше идти.

Она оставалась здесь, потому что хотела этого.

Я задавалась вопросом, поняла ли Нинавис, что она изменила своей верности, но была ли она у нее? Кэлазан был ее человеком, а не наоборот. Ее преданность ему была преданностью идорры, а не тудадже.

Она прищурилась, глядя на меня:

– Не смотри на меня так, будто я только что прокляла твою любимую лошадь. Я по-прежнему считаю, что, несмотря на то что Ксун – твой герцог, ты идешь в логово ягуара. Будь осторожна.

Я встряхнула головой и схватила шлем с пером со стола:

– Буду. Не волнуйся… – Но вдруг мне в голову пришла такая мысль, от которой я распахнула глаза: – Дорна, они узнают Арасгона…

Дорна махнула рукой:

– Никто не обратит на него внимания. Я выкрасила ему ноги, Митрос изменил ему глаза. Сейчас он просто статный черный жеребец. Сам он, конечно, красивее и больше по размеру, чем большинство коней, но ничего выдающегося. Вдобавок мы позаимствовали седло и снаряжение у Красных Копий. До тех пор, пока Арасгон будет держать рот на замке и не станет выкрикивать, как его зовут в лицо каждому, кто захочет послушать, никто его не узнает.

Я глубоко вздохнула и попыталась успокоиться.

– Спасибо.

Дорна подтолкнула меня к выходу из палатки:

– А теперь убирайся отсюда! Тебе нужно развлекать толпу[147].

День пролетел быстро.

Турнир начался с грандиозного зрелища: перед выходом на площадь, где проходил турнир, рыцари, участники и артисты шествовали по городу. Джоратцы заполнили все трибуны и крыши, с которых можно было увидеть соревнования. Самые предприимчивые сдавали места на небесных мостиках тем несчастным, кому не удалось найти места на трибунах.

Участники турнира носили яркие цвета, чтобы люди обратили внимание на тона их спонсоров, их Домов и организаций, оплативших им участие в представлении. Следующая неделя боев решит очень многое: деловые контракты, цены на товары, и даже установит виновность или невиновность подсудимых. Никто в Джорате не стал бы заниматься каким-либо значительным бизнесом, не установив сперва соответствующие идорру и тудадже для каждого из участников. Наиболее цивилизованным способом установления всего этого были соревнования[148].

Все смотрели, радовались и пили. На турнирной площадке и за нею одна за другой вспыхивали драки. Лучшие художники Джората изображали на лакированных рыцарских доспехах ягуаров, слонов, обезьян и попугаев. Но портились такие доспехи намного проще, чем обычные металлические, так что на соревнованиях были нередки сломанные кости.

Стоило мне взглянуть на сражающихся, и я вновь вспоминала сэра Ксиа Нилос и ее оруженосца, убитых клинком Дедрю. Или жителей Мерейны, насмерть задохнувшихся от синего дыма.

Но нет, здесь такого не могло произойти. Атрин – столица Джората. Пусть весь Джорат и относился неодобрительно к магии, каждый аристократ привел своих Привратников. Здесь присутствовали жрецы всех Восьми. Ни один колдун не смог бы повторить трюк Сенеры, иначе бы его сразу поймали[149].

Поэтому мы с Арасгоном проводили время, развлекая толпу и притворяясь шутами в черном. Наконец солнце закатилось за гору на востоке, и герцог, встав, помахал толпе на прощание, отправляясь вместе со своим двором прочь.

Я знала, что они отправятся на пир: их будет ждать восемь вечеров богатой еды, выпивки и веселья, соответствующих дневным празднествам[150].

Я подавила зависть и разочарование. Это был бы мой первый Большой Турнир после совершеннолетия. Моя первая возможность предстать перед сверстниками во всем великолепии графа Толамера и насладиться танцами и почестями.

Никто не остановил меня, когда я направилась в коридор, выбранный для засады. Когда-то в детстве я пользовалась им, чтобы подстерегать там герцога – отца нынешнего герцога, который вознаграждал за такие засады леденцами. Так что я стояла там, как скучающий рыцарь, ожидающий приказов.

Выбери герцог другой путь – и все мои планы пошли бы прахом, но прозвучавшие шаги подсказали мне, что я угадала правильно. И когда они приблизились, я стащила шлем с головы, сунула его под мышку и вышла навстречу.