Имя всего Сущего

– Я пытаюсь сосредоточиться!

– Ведь в ее случае это не было просто использованием магии, нет так ли?..

Брат Коун хлопнул ладонью по столу:

– У меня нет на это времени! У нее нет на это времени. Замолчите!

Ответа он не стал дожидаться. Он вновь сосредоточился на Джанель и еще раз попытался изменить свое видение. Он мог это сделать. Он должен был это сделать.

На этот раз Нинавис не перебивала.

Аура графа Джанель оказалась непохожей ни на одну из тех, что раньше видел Коун. Она извивалась и расплывалась, сворачиваясь сама по себе, как дым, поднимаемый кружащимися зефирами.

Аура, казалось, насмехалась над его попытками вернуть ее телу здоровье.

Брат Коун попробовал еще раз.

И снова потерпел неудачу.

Он не мог исцелить ее. Паника скрутила ему сердце.

Джанель уж побледнела от потери крови и шока. Если брат Коун не сможет найти способ исцелить ее…

Если он ничего не сделает, она умрет. Стрела не задела ее позвоночник, но попала ей в печень. Если она не умрет от сепсиса и инфекции, одного этого достаточно, чтобы убить ее.

Брат Коун порылся в мантии и вытащил маленькую металлическую коробочку.

– Что это? – спросила Нинавис. Должно быть, все это время она наблюдала за ним.

– Отчаяние, – выдохнул он. Жрец открыл шкатулку. Внутри находилось гнездо, сплетенное из маленьких веточек и пуха, а в середине лежало идеальное голубое яйцо малиновки.

Ну, точнее, это было похоже на яйцо малиновки.

На самом деле оно было сделано из тонкой глины, раскрашенной, чтобы выглядеть как настоящая вещь – такая же красивая и хрупкая.

Брат Коун с силой швырнул его о каменный пол – и оно разлетелось на множество осколков.

– Отец Зайхера, мне нужна ваша помощь!

Секунда растянулась в вечность. Тысяча забот породила еще тысячи.

Неужели магия не сработала? Или что-то случилось с отцом Зайхерой? А может, он слишком занят?

Соседняя стена засветилась. Свечение сгустилось, начало перетекать в фигуры, соединенные во фракталы, кружащие друг вокруг друга, а центр пятна снова погрузился в ничто.

– Что за… – начала было Нинавис.

Брат Коун вспомнил, как дышать.

– Слава Селанолу!

Он знал отца Зайхеру с детства.

Отец Зайхера – высокий, худой и мудрый.

Человек, который, когда у Коуна впервые проявился магический дар, предложил его родителям другой вариант, вместо Дома Де Лор.

Его белые завитые облаком волосы спутались в толстые пряди, удерживаемые сзади бамбуковыми заколками, а одет он был в такую же мантию, как у Коуна. Отец Зайхера больше походил на простого монаха, чем на главу целой религии.

Зайхера одним взглядом оценил ситуацию и, отмахнувшись от Нинавис, бросился к брату Коуну:

– Как давно это случилось?

– Около получаса, наверно. Она потеряла так много крови, и все же она сопротивляется моим усилиям исцелить ее.

– Я нисколько не удивлен. – Отец Зайхера снял аголе с плеч и отложил его в сторону. – Давай начнем.

Всего одна простая вещь напомнила брату Коуну, что джоратцы жили в городе, который они не строили: в Атрине имелся рабочий водопровод.

Даже по стандартам Западного Куура, ванные комнаты в Атрине поражали воображение: прекрасная плитка на стенах, эффективная очистка сточных вод, углубленные бассейны для купаний – с подогревом, разумеется.

Он задавался вопросом, принимали ли джоратцы все это как должное. Задумались ли они вообще об этом? Останавливались ли когда-нибудь горожане, чтобы подивиться колдовству, которое приносило свежую воду в их апартаменты, а также уносило отходы? Поддерживала ли канализационную систему какая-то забытая ветвь Дома Де Эвелин – или магия Атрина Кандора в этом городе была настолько велика, что все это продолжало функционировать спустя столетия? Сбрасывались ли сточные воды в озеро Джорат или реку Зайбур или кто-то занимался этим бурливым бизнесом, продавая удобрения Королевским домам?

И пока Коун мыл руки, его мысли занимали эти тривиальные вопросы.

– С ней все будет в порядке, дорогой мальчик. Я вижу по твоему лицу, что ты все еще беспокоишься о ней. – Отец Зай-хера вошел в дверь за спиной Коуна и подал жрецу чашку горячего чая – вода, вскипяченная Нинавис, послужила иной цели.

– Я беспокоюсь за нее. Дело не только в ее ране. – Коун принял из рук своего главы чашку казиварского фарфора с голубой глазурью и невольно задумался, находилась ли чашка в этом доме или Зайхера принес ее с собой. Так. Надо сосредоточиться. – Я не думаю… – Брат Коун запнулся и начал снова: – Я не думаю, что я тот человек, который может ей помочь, отец. Я знаю, как много она для вас значит. Я думаю, что посылать меня к ней было ошибкой.

Отец Зайхера уставился на брата Коуна, а тот, в свою очередь, попытался не съежиться под его пристальным взглядом. Зайхера умел смотреть с тем родительским разочарованием, которое было способно вызвать слезы на глазах у любого ребенка. Видеть недовольство в глазах главы Вишаев было больнее, чем чувствовать прикосновение лезвия кинжала.

– Расскажи мне, что случилось. Думаю, дело ведь не только в ране, нанесенной разбойниками.