Имя врага

Как-то совершенно неожиданно вышло солнце, просто упало прямо в окно. Сквозь призму грязноватого стекла оно раскололось на тысячи ослепительных осколков и осветило и без того залитую ярким электрическим светом комнату. Беспорядок, царивший в ней, стал особенно виден. Емельянову вдруг подумалось, что вот так, в этом беспорядке, хозяин комнаты и предпочел отправиться в вечность. И больше никто не станет здесь убирать…

Все началось ровно три часа назад, когда в дежурную часть поступил сигнал из коммунальной квартиры по Кузнечной. Звонила соседка, переполошенная тетка, которая сказала, что в комнате ее соседа были слышны странные звуки, а когда она постучала в дверь, никто так ей и не ответил. А дверь оказалась запертой изнутри.

Поначалу на ее звонок не отреагировали. Дежурный лениво спросил: — А с чего этот сосед должен был открывать? Может, просто видеть не захотел, и все.

Однако соседка была настойчива. Сосед ее был человек не простой, а всемирно известный скрипач Семен Аркадьевич Лифшиц, артист филармонии. Так как он был холостяком, то попросил соседку следить за порядком.

Тут дежурный насторожился — это уже было совсем другое дело: речь шла о знаменитости. Сигнал был передан в опергруппу. Емельянов с помощниками тут же отправился на место происшествия.

Это был большой пятиэтажный дом на углу Кузнечной, ныне улицы Челюскинцев и Тираспольской. По-новому — улицы 1905 года. В доме этом даже был лифт.

Но Емельянов боялся лифтов с детства, особенно в таких старых домах, поэтому предпочел подняться пешком на четвертый этаж, который оказался довольно-таки высоким, с большой, широкой мраморной лестницей, очень чистой, как он отметил.

В этот полдень дом, как обычно, жил своей жизнью. Гудел старый лифт, жители входили в квартиры и выходили из них. Лаяли собаки, плакали дети, раздавались громкие голоса… Все вокруг было обыденным, мирным, домашним… Ничто не говорило о том, что тут произошла трагедия. Емельянов поневоле задумался: а действительно ли трагедия?

Может, скрипач просто забыл о том, что должна прийти соседка, и ушел, а дверь заклинило так, что ей показалось, будто она заперта изнутри? У творческих людей, особенно музыкантов, всегда ветер в голове…

Емельянов на секунду представил лицо начальства, когда он станет оправдываться за взломанную дверь в присутствии знаменитого скрипача… Однако видение оказалось нечетким и сразу исчезло, что означало — не все так просто, как кажется с первого взгляда. Как-то интуитивно (он знал, что у каждого оперативника это бывает) он почувствовал, что ничего хорошего его не ждет.

— Когда вы соседа в последний раз видели? — спросил Емельянов пожилую женщину, которая и позвонила в милицию. Останавливаясь на каждой площадке, они поднимались вместе.

— Так ночью. Часа в три. На кухне, — ответила она.

— А что он делал в три часа ночи на кухне? — удивился Емельянов.

— Так у него же концерт вчера был, в филармонии. Закончился поздно, часов в одиннадцать, — начала объяснять соседка. — Потом, ну после этого, они всегда гуляют в каком-нибудь ресторане. Вот около трех он вернулся и зашел на кухню.

— А вы чего не спали?

— Бессонница у меня — я услышала, как дверь у соседа хлопнула, ну и пошла воды попить.

«Шпионила, значит», — про себя хмыкнул Емельянов, а вслух произнес:

— Он один жил, так?

— Один, — кивнула соседка.

— А ночью один был, ну или с женщиной пришел?

— Один, — соседка с нескрываемым удивлением посмотрела на него.

— Но он же водил женщин, так? — Емельянов знал, сколько лет скрипачу. Поэтому и допытывался. — Молодой мужчина, 42 года. Жил один.

— Ну… да. Бывали… иногда… — нехотя призналась соседка.

— Сколько? — прямо спросил Емельянов.

— Ну, вообще-то я видела двух, — сказала та.

— Значит, — вслух задумался Емельянов — сегодня ночью он вернулся с концерта один?.. Он был пьян?

— Нет, что вы! — Соседка замахала на него руками. — Что вы! Он вообще не пил! У него печень была больная. Доктор совсем запретил. Он вообще никогда, ну вот ни разу алкоголь не употреблял…

Наконец они подошли к квартире. Эксперт и остальные члены оперативной группы, которые поехали на лифте, уже стояли там.

— Вот тут он живет… жил… — Женщина, войдя в коридор, указала на первую дверь слева, обитую зеленым дерматином, и как-то сразу сникла и заплакала. Емельянов осмотрел замок. Действительно, дверь была защелкнута изнутри.

— Сколько там комнат? — Он обернулся к соседке. — Может, он вас не услышал?

— Две комнаты, смежные, большие, — сказала соседка, вытирая слезы, и почему-то добавила: — Одна с балконом.

Интуиция превращалась в пылающий, алый пожар. Конечно, можно было бы действовать официальными методами — послать за слесарем из жилконторы, начать составлять протокол… Но Емельянов прекрасно знал, что в случае самого плохого развития событий никто и не будет допытываться, как именно он вошел в квартиру. Поэтому он достал из кармана отмычку и принялся колдовать над замком. Прошло минуты полторы, не больше. Замок оказался настолько простым, что его можно было бы открыть и пальцем. Раздался щелчок, и дверь подалась вперед.