Имя ей Хель

– Сначала обещай, что, как только окажешься во мне, излечишь его и вернёшь к жизни.

Гадкая девчонка… Обещаю. Скажи мне «да», и я сразу верну твоего любимого Хоука. Скажи «да».

– Да.

Тьма захохотала, завизжала и ворвалась в меня, забила нос, рот, наполнила лёгкие и впиталась в каждую жилку. Я задыхалась, хваталась за горло, теряла сознание от боли и с ужасом ощущала, как она движется во мне, извивается, примеряя новое тело, разглаживая, одёргивая и оправляя, словно платье у портного.

«Слабое тело. Хрупкое. Никчёмное. Тебе повезло, что я вошла в тебя. Теперь ты будешь чего-то стоить».

Я обнаружила себя застывшей на четвереньках посреди спальни. Руки в крови, а тело больше не принадлежало мне. Словно из глубины, через завесу зыбкого тумана я наблюдала за тем, как поднимаюсь на ноги, расправляю плечи и поворачиваюсь к кровати, на которой лежит бездыханный Хоук. Неторопливо подошла к ней, забралась на Хоука и плотоядно ухмыльнулась. Провела пальцами по ране, поднесла к носу и вдохнула манящий аромат полной грудью, положила на язык и медленно облизала, содрогаясь от возбуждения. Кровь была вкусна и полна магии. Как было бы прекрасно пить её, пока его сердце ещё билось. Я провела ладонями по его тёплому животу. Может быть, этим и стоит заняться…

– Верни его! – потребовала я.

«Ты ещё тут, букашка? Верну, не верещи. Торопиться некуда – он всё равно уже мёртв».

Я наклонилась к Хоуку, заметила окровавленный нож, и Тьма непроизвольно съёжилась от страха, на мгновение вернув мне контроль. Я ухватилась за эту возможность, потянулась к Хоуку, но тут же лишилась контроля, снова отброшенная куда-то в глубину себя.

«Не дёргайся, букашка. Ты теперь тут не командуешь. Я воскрешу твоего мальчика, как договаривались, а потом убью снова. Живая кровь всегда вкуснее мёртвой».

Я замерла от ужаса.

«И чего дрожишь, букашка? Сделки надо заключать с умом. Как только я разделаюсь с твоим ненаглядным, спущусь к гостям и устрою настоящий пир!»

Я забилась внутри себя, вопя и брыкаясь, пытаясь пробиться наружу и вернуть себе тело. Тьма морщилась, отмахивалась от меня, как от назойливой мухи. Наклонилась к Хоуку и залюбовалась его лицом. Слизала с кожи у рта кровь и поцеловала в губы, собираясь наполнить Хоука своей силой. Ощущение близости его ещё тёплого тела придало мне сил. Я потянулась туда, где раньше была нить, коснулась своего сердца, и оно вспыхнуло золотым светом. Вспышка была короткой, тусклой, но её хватило, чтобы Тьма, зашипев, сжалась, а я успела рвануться вперёд и схватить нож.

– Только дёрнись, и я убью себя! – Остриё пробило кожу и добралось до рёбер, но я почти не чувствовала боли.

Тьма замерла, не зная, как быть. Я чувствовала, что она хотела броситься на меня и снова отнять контроль над телом, но она тоже чувствовала меня и понимала, что я не блефую и ударю без промедления и сомнений.

«Гадкая девчонка! Я не дам тебе умереть! Не думай, что…»

– Ты боишься этого ножа, он особый, верно? Он отнял у Хоука жизнь, и ты не смогла этому помешать. Решила меня обмануть? Значит, мы обе умрём.

Тьма зашипела, но теперь, когда она была внутри и я чувствовала её так же хорошо, как себя, она не могла меня обмануть.

«Осквернённая реликвия. Рог светлого существа, взращённого в водах озера Жизни и невинно убиенного в тех же водах. Кто должен был дарить жизнь, дарит смерть. Перед таким оружием бессилен даже бессмертный. Таким оружием проклятый Алтарун искромсал душу Эдды. Он был таким же, как ты, он тоже своими грязными руками отнял жизнь той, кого должен был защищать!»

– Новая сделка, – торопливо продолжала я, не желая слушать её болтовню и сильнее надавливая клинком. Тьма заметалась, стараясь оказаться от него как можно дальше. – Ты возвращаешь Хоука, как мы и договаривались, а потом сидишь во мне тихо и не высовываешься, не пытаешься отобрать контроль…

«Ну и чем это отличается от смерти? Лучше уж убей меня, мерзавка. Я буду довольствоваться тем, что оставила тебя с разбитым сердцем».

– Есть встречное предложение?

Тьма задумалась, заклокотала, перекатываясь под кожей.

«Это тело моё каждую ночь. Днём хозяйка ты, ночью – я».

– Одна ночь, один раз в год.

«Раз в месяц, или нож нам в сердце прямо сейчас!»

Я улыбнулась.

– Одну ночь каждый месяц это тело – твоё. В остальное время сидишь так тихо, чтобы я даже не знала о твоём существовании, и не пытаешься забрать контроль.

«Хорош-ш-шо. Одна ночь. Полнолуние».

– Хоука возвращаешь прямо сейчас. И никогда, слышишь, никогда не пытаешься его убить, ранить или другим способом ему навредить.

«Договорились. Убери нож».

Она не врала и не пыталась обмануть.

– Договорились, – кивнула я и отняла клинок от груди. Рана тут же затянулась, и Тьма как будто выдохнула с облегчением. Или мне так только показалось, потому что дышать она не умела.

«Поцелуй его. Я сделаю остальное».