Имя

- Нам предстоит большая и трудная работа. А когда они наконец ушли, я высказал дяде Васе все свои сомнения.

- Вряд ли он с Сириуса,-сказал я,-и никакой он не пришелец, хотя и не обыкновенный человек.

Дядя Вася, внимательно выслушав меня, усмехнулся и сказал:

- Вот необыкновенного как раз я в нем ничего и не вижу. Типичная посредственность. Сейчас их уйма развелось. И всем им не хватает ни ума, ни культуры, ни чувства современности. На одной серости и провинциализме далеко не уедешь. Твой Левитан просто-напросто эпигон.

- А это очень плохо-быть эпигоном?

- Смотря для кого,-ответил дядя Вася.-Если для художника, то вообще лучше не родиться.

- Значит, этот замечательный художник зря родился?-спросил я.

- Зря!-ответил дядя Вася сердито и отвернулся. Опечаленный этими мыслями, я пошел по деревне. Мне почему-то очень хотелось взглянуть на тот холст, где Левитан изобразил речку. Эта картина мне очень нравилась. И я убежден, что ее не мог написать ни эпигон, ни левак-шабашник и даже пришелец с Сириуса. Левитана я дома не застал. В избе сидел пастух Игнаткин и пришивал подошву к валенку. А картина уже висела на стене рядом с умывальником.

Я посмотрел и ахнул. На стене рядом с умывальником текла река, живая, настоящая река с берегами и небом. Она была тут, на холсте, и совсем не походила на картину. Наоборот, на картину походило все остальное: стены, окна, сам пастух Игнаткин с валенком и толстой иглой. Река была в тысячу раз живее. И я стоял и не мог оторвать от нее глаз. Потом меня кто-то толкнул в бок, я оглянулся. Рядом стояли Воробушкин и Мишка.

Воробушкин сказал:

- Вот это река так река. Сразу видно, что он ее не рисовал, а уменьшил в тысячу раз и приклеил к холсту. Конечно, это мог сделать только волшебник или пришелец. У них там, в окрестностях Сириуса, и не то могут сделать. Подклеил речку к холсту, а потом небо и березки.

Мишка хотел потрогать волны рукой, но Воробушкин оттолкнул его руку:

- Смотри еще сам приклеишься к этому холсту и станешь картиной. Нужно действовать осторожно, особенно когда имеешь дело с пришельцем.

Хозяин избы, пастух Игнаткин, не обращал ни на нас, ни на картину никакого внимания, а продолжал подшивать валенки.

Мы ждали, когда Игнаткин скажет свое мнение. Он долго молчал, немножко посапывая, а потом сказал:

- Эта река иногда шумит.

- Какая река?-заинтересовался Воробушкин.

- Вот эта,-показал Игнаткин иглой на картину.-. .И даже слегка погрохивает на перекатах.

- Сейчас ведь не слышно,-сказал Мишка, прислушиваясь.

- Будет она шуметь при нас,-усмехнулся Игнаткин.-Она шумит, когда нет никого дома, а на людях она ведет себя тихо, как и полагается картине.

-А это картина?-спросил Воробушкин.-Или настоящая река, благодаря искусству пришельца попавшая на полотно?

Игнаткин подозрительно покосился сначала на Во-робушкина, потом на Мишку и сказал:

- На людях она картина, а когда в избе никого нет, она-река. Сейчас я объясню, как я это дело понимаю. Например, один и тот же человек сразу йожет иметь два лица. Скажем, у него профессия-артист. Днем он живет как все прочие люди. А вечером играет на сцене, изображая тех, кем он никогда не был. Точно так же и ата река. Днем она течет там, на воле, как все реки, а по вечерам забирается сюда, в раму, и начинает играть. Если хотите знать, эта река тоже артистка.

По тому, как пастух усмехнулся, а также по выражению его глаз я догадался, что он шутит. Но Воробушкин и Мишка не захотели принять это за шутку. Им хотелось доказать, что Левитан - пришелец с Сириуса, и поэтому для них было лучше, что в раме течет настоящая река, притворяясь изображением.

17

В этот раз дядя Вася играл не с пенсионером Воробушкиным, а с самим художником Левитаном.

Всякий раз, когда дядя Вася играл с пенсионером, мне очень хотелось, чтобы он сделал поскорей пенсионеру мат. Но сейчас - и это было странно - я вовсе не испытывал этого желания. Я считал, что будет нехорошо с дядиной стороны, если он сделает художнику мат, кем бы тот ни был - пришельцем, эпигоном, шаоашни-ком-леваком или настоящим Левитаном, каким-то чудом попавшим в наш век.

Дядя Вася молчал. Художник тоже. И когда дяде Васе надоело молчать, он вдруг задал Левитану вопрос:

- Скажите, вы случайно не родственник знаменитому художнику?

Левитан немножко подумал, а потом сказал:

- И да и нет.

- Как понять ваши слова?-спросил дядя Вася.

- Избирательно,-ответил художник.-Если вам очень хочется видеть во мне родственника знаменитого художника, скажите себе "да". Если не хочется, скажите "нет". И в том и в другом случае ответ будет неточным.

- А вы сами как отвечаете на этот вопрос?

- Я действительно нахожусь в родстве с художником Левитаном. Но это родство духовное. Понятно?

- Я так и думал,-сказал дядя Вася. . Играли они долго. Потом кончили партию и начали другую. Я вышел во двор. Там стояли Мишка и Ворск бушкин.

- Ну, кто выиграл?-спросили меня оба.

- Сделали ничью.

- Не понимаю,-сказал Воробушкин.-Чтобы пришелец не мог обыграть обыкновенного человека?

- Мой дядя-игрок первой категории. Он и мастеров обыгрывал.