Именинница

– Я лучше буду искать еду в мусорных баках, чем возьму у тебя деньги, – выпаливает она.

Мне следует заткнуться, но, помоги мне, Боже, не могу удержать рот на замке.

– Не хочу тебя расстраивать, но ты уже это делаешь, – говорю я. – Ты живешь в доме, не выплачивая аренду или коммунальные услуги, юная леди.

– Я готовлю и убираю! – кричит она, но вряд ли нас кто-то услышит тут из-за громкой музыки. – Вот как я оплачиваю свое проживание, наглый ублюдок!

– Да, да, – соглашаюсь я и зажмуриваюсь на несколько секунд. – Ты права. Но, Джордан, пойми: мужчины любят фантазировать. Они могут решить, что таким нарядом ты намекаешь, что согласна на все, а значит, они могут прикоснуться к тому, что принадлежит моему сыну. Ему явно не понравился бы твой наряд.

– Твоему сыну? – смеясь, переспрашивает она. – Да он только пару минут назад вышел из бара. Он видел, в чем я хожу, и ему все равно, Пайк. Он сказал, что я хорошо выгляжу, и отправился гулять с друзьями. Ему плевать!

– Ну а мне не плевать!

Слова вылетают изо рта, прежде чем успеваю их остановить, и я тут же замираю, боясь вздохнуть.

Вот дерьмо. И зачем я это ляпнул?

Ее рот слегка приоткрывается, но она молчит, вероятно, все еще не придя в себя от моей вспышки. Не моргая, Джордан пялится на меня со смесью замешательства и удивления, отражающихся на ее красивом лице.

Сожаление, не свойственное мне, быстро сменяется злостью. Почему, черт возьми, Коулу плевать?

И почему не плевать мне?

Боже, дай мне сил.

Она уже взрослая, не так ли? И если ее парень не возражает, так почему она должна обращать внимание на меня или кого-то еще, принимая такие решения? Это не должно меня касаться.

Ведь нет ничего плохого в том, что делает ее сестра, чтобы прокормить себя, или что сегодня надела Джордан. Ведь она в этом великолепна.

Мне просто… не хочется, чтобы ее тело видели все вокруг.

– Ты особенная, Джордан. – Я делаю шаг к ней. – Ты ведь знаешь это, верно?

Ее глаза начинают поблескивать, а губы – дрожать, и она отворачивается. Боже, она ведь знает, насколько невероятная?

Я позволяю себе обвести взглядом ее гладкую, сияющую кожу и идеальную талию, которую так и хочется сжать в руках. Такую красоту должен видеть лишь один мужчина, который будет ценить то, что Джордан принадлежит ему.

– Не делай то, что несвойственно тебе, только из-за денег, – прошу я. – Ты идеальна такая, какая есть. Не меняйся.

Я не хочу, чтобы ты менялась.

– Это всего лишь корсет, Пайк.

– Да, а потом будет всего лишь конкурс мокрых футболок и работа в «Крюке», – возражаю я.

Она закрывает глаза, повернувшись, хватает ящик пива Bud Light и пихает его мне. Это происходит так неожиданно, что я чуть не роняю его. После этого Джордан подхватывает ящик пива Budweiser и выходит из комнаты, давая мне понять, что наш разговор закончен.

Но я не готов сдаваться и, взвалив ящик на плечо, следую за ней.

– Ты не будешь работать в «Крюке», – настаиваю я.

– А ты не мой отец.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не бросить ей вслед испепеляющий взгляд, но все же удерживаюсь от этой детской выходки. Зачем портить прекрасный образ уравновешенного и ответственного взрослого человека, который стараюсь показывать с тех пор, как она переехала в мой дом?

Она опускает на стойку свой ящик и поворачивается ко мне, чтобы забрать мой.

Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь еще – хоть что-нибудь, – что слегка уменьшит злость Джордан на меня и заставит ее переодеться. Но она не дает мне вымолвить ни слова.

– Мне нужен еще один ящик пива, – бросает она через плечо.

Я качаю головой. Черт побери, вот это наглость.

Покачав головой, возвращаюсь в подсобку и хватаю еще один ящик пива. Затем отношу его к барной стойке, возвращаюсь к кабинке, где все еще сидят парни, и хватаю все ту же бутылку, что и в прошлый раз.

– Останешься? – спрашивает Датч.

Я пожимаю плечами, стараясь смотреть куда угодно, только не на Джордан.

– Думаю, задержусь ненадолго.

Опустошаю бутылку за минуту. Это не самое любимое мной пиво, но чувствую себя слишком растерянным, чтобы подойти к барной стойке и попросить у нее бутылку Corona. Надо было раньше купить ее.

В нашу сторону направляется официантка, и я уже собираюсь окликнуть ее, как замечаю, что она и так шагает к нашему столику с полным подносом шотов. Ей очень идут черная мини-юбка и черный жилет, но она выглядит не старше Джордан.

– Привет, парни, – с улыбкой говорит девушка.

И начинает выставлять на стол стопки. Они заполнены чем-то розовым и оранжевым, а на дне плавает что-то желтое.

– Что это? – спрашивает Джейсон Брайант, один из моих работников.

– Коктейль «Ананасовый пирог-перевертыш», – объясняет официантка. – За счет заведения. Джордан сказала, что Пайк его очень любит.

После слов цыпочки за столом тут же раздается хохот, и теперь все думают, что я пью нечто подобное. Я кошусь на Джордан за стойкой бара, а она одаривает меня своей самой широкой и самой гордой улыбкой.

Что ж, зато мы, судя по всему, больше не злимся друг на друга.