Имам Шамиль

Две роты солдат, брошенных из Темир-Хан-Шуры на помощь гарнизону Бурной, успели укрыться за воротами крепости до подхода сил имама. Гази-Магомед, раскинув лагерь на расстоянии выстрела от укрепления, стал готовиться к штурму. Он разделил свое войско на четыре отряда, чтобы начать штурм одновременно с четырех сторон. Осажденные в крепости день и ночь следили со сторожевых башен за лагерем противника, который бездействовал в течение двух недель. На пятнадцатый день, в воскресенье, дозорные доложили начальнику гарнизона о движении горцев. Когда идущие во фронт приблизились к крепостному валу, с башен грянули пушки. Горцы темной волной отхлынули назад, потоптались на месте и вновь двинулись к воротам. Они карабкались по отвесным склонам, приближались с севера к массивным стенам, но каждый раз отступали после дружного ружейно-пушечного огня осажденных.

На третьи сутки, в ночь, имам решил пойти на хитрость. Он сконцентрировал силы у менее доступной, обрывистой западной стороны, чтобы нанести отсюда основной удар. Осажденные были спокойны за эту сторону. Под покровом темноты, отвлекая внимание, Гази-Магомед подошел к южным воротам укрепления и дал залп.

В ответ послышалась беспорядочная пушечная пальба.

Под этот шум смельчаки, подошедшие к западным стенам, становясь на плечи и спины товарищей, начали карабкаться вверх, тогда как группа лучших снайперов имама меткими выстрелами снимала тех, кто появлялся на стене и сторожевой башне.

Штурм удался. Подняв с помощью канатов остальных, мюриды со стены и через пушечные амбразуры ворвались во двор крепости. Возгласы «ла-илаха-иллала», раздавшиеся во дворе, вызвали панику среди солдат.

Замысел врага был разгадан слишком поздно. Осажденным приходилось отбивать отчаянные атаки штурмующих с трех сторон, в то время как в самой крепости уже шла жестокая схватка.

Но вдруг страшный гул, сильнее грома небесного, потряс основы цитадели. С клубами дыма, вспышками огня, градом камней полетели в воздух человеческие тела. Шарахнулись в разные стороны откинутые взрывной волной люди и кони. Оглушенные, неподвижно застыли друг перед другом противники. Страшная тишина воцарилась после громового раската, вырвавшегося словно из преисподней. Но мгновение жуткой тишины было нарушено душераздирающими криками раненых и громкими стонами придавленных рухнувшей стеной.

Сначала никто ничего не мог понять.

Только тогда, когда рассеялись черный дым и темные тучи пыли, глазам людей представилась страшная картина: западная стена вместе с башней оказались взорванными. Никто не знал, преднамеренно или случайно был брошен огонь в пороховой погреб, расположенный в этой части крепости.

Но бой продолжался. Мюриды теперь беспрепятственно валили во двор. Офицеры с семьями, солдаты и прочий люд заперлись в домах, казарме, лазарете. Они продолжали отстреливаться из окон, чердаков.

— Слава аллаху! Хоть ценой больших жертв, но все-таки крепость взята, — сказал Гази-Магомед.

Глянув на полуденное солнце, он вошел в шатер, расстелил молитвенный коврик, обратился лицом к востоку. Не успел окончить короткий дорожный ритуал молитвы, как услышал тревожные крики мюридов в своем стане.

Имам торопливо вышел. Здесь, на вершине холма, до слуха его донесся крик «ура».

Гази-Магомед вздрогнул, хотя крик этот он слышал впервые. Вздрогнул потому, что доносился он не из крепости, а со стороны дороги, ведущей к южным воротам, то есть из-за спины его войск.

Но имам не отступил сразу. Оставив небольшой отряд у ворот, он повернул своих мюридов лицом к врагам, поднимающимся на холм. Завязалась перестрелка, за которой последовал кинжально-штыковой бой. Видя, что кавалерия русских поскакала вниз, чтобы обойти левый фланг, имам стал отводить силы вправо — к западной стороне, для объединения с отрядом, сражающимся в крепости.

— Ура-а-а! — продолжали громко кричать солдаты, теснившие горцев с дороги, по-видимому желая воодушевить осажденных.

Наконец послышалось радостное ответное «ура» из крепости. Мюриды отступили.

Шамиль, командовавший вторым отрядом, брошенным к пробоине в стене, заметил отход основных сил и отвел отряд за крепостной вал. Двор был свободен. Артиллеристы бросились к орудиям. Один за другим последовали пушечные залпы. Кое-кто палил в воздух, оглашая горы победным салютом.

Но бой длился еще несколько часов. Имам Гази-Магомед не раз бросался в гущу схваток с обнаженной шашкой. И все-таки ему пришлось отступить к северо-западу.

Южные ворота крепости распахнулись. С возгласами: «Братцы! Родимые! Спасители!» — осажденные с распростертыми объятиями бросились навстречу пришедшим на помощь.

Это был карабудахкентский отряд генерала Каханова, явившийся к Бурной по приказу барона Розена после очередного доноса араканского кадия, раскрывшего планы Гази-Магомеда.