Имам Шамиль

— Госпожи Загидат.

— С этого часа требуй на каждого из плененных такое же количество, даже на грудных детей, как на каждого из нас. Готовь на всех в одном котле. Сахар и все остальное выдавай всем поровну.

— Хорошо, господин, все сделаю так, как ты скажешь.

— А это, — Шамиль указал на котел с похлебкой, — если не захочет есть госпожа Загидат, вылей собакам.

Загидат, кинув ключи тетушке Меседу, со слезами на глазах ушла в свою комнату.

* * *

Вскоре после набега Шамиля на Кахетию по Анцухо-Капучинской дороге через Кази-Кумух в Шуру был направлен князь Григорий Орбелиани на помощь командующему шуринским гарнизоном Багратиону. Усилены были части северной линии, граничащей с Дагестаном и Чечней, которыми командовал генерал Суслов. Это было сделано и в связи с тем, что в вольной Табасарании, рядом с Прикаспийской низменностью, в местности, пересеченной крутыми хребтами и лесистыми ущельями, начинались волнения. Жители многих табасаранских магалов, несмотря на то что, по требованию Аргутинского, за два года до того присягнули на верность императору, не изгнали последователей мюридизма и сами примкнули к ним. Во главе с муллою Ших-Мухамедом, дербентским абреком Неджид-Кули и бывшим беглецом Тахир-Гаджи табасаранцы собрали триста всадников и стали собирать подати для имама и средства для борьбы с неверными. Они укрепили селения Ханаг и Ругуч.

Орбелиани был дан приказ идти в Табасаран и Хайтак и удержать население в покорности. Орбелиани с отрядом выступил в северном направлении, по долине реки Рубас. Дорога шла по гребням гор и ущельям, среди которых попадались остатки древней дербентской стены, тянувшейся на много верст в горы, начинаясь у синих вод Каспия. Над развалинами стен кое-где еще возвышались полуразрушенные старинные сторожевые башни. Жители селений Аркент и Хушни, к которым подошел генерал Орбелиани со своим отрядом, укрылись в лесах. Несколько жителей, оставшихся в магале, явившись к командующему, сообщили, что жители скрылись, а Ших-Мухамед, укрепившись в ауле Ханаг, будет защищаться.

Орбелиани двинул колонну через перевал в долину Пилик-Чай, где на склонах гор высились селения Ханаг и Ругуч. Подойдя к Ханагу, командующий разделил колонну на два отряда. Один послал вправо по гребню высоты, чтобы ударить по селению с тыла, другой повел во фронт.

Увидев движущиеся неприятельские колонны, малочисленный отряд мюридов Табасарана и Хайтака, покинув завалы, отступил в леса.

Шамиль, узнав о волнении, охватившем хайтако-табасаранские магалы, поспешил им на помощь, но, не успев, направился в Мичик, где должен был состояться сбор всех наибов Дагестана и Чечни перед роспуском аскеров на зимнее время.

Уходя в поход, имам, как всегда, прощался со всеми родными, близкими, домочадцами. Молчаливо кивнув головой, простился он и с семьями грузинских князей. Старшие жены Шуанат и Загидат проводили мужа до ворот. Салих подвел коня. Когда имам, закинув ногу, опустился в седло, Загидат подала бурку, Шуанат — винтовку. Скромно одетый, в черной черкеске, в простой папахе, обвязанной чалмой, выделяясь своим необыкновенным величественным видом среди других, в окружении наибов, приближенных и личной охраны, состоящей из трех сотен муртазагетов, со знаменем, под бой барабана, в сопровождении всей дворни, имам выехал из ворот. За воротами его ожидали старцы, инвалиды, сироты. Оба казначея имама, Юнус и Хаджияв, ведя под уздцы своих коней, раздавали серебряные монеты в виде милостыни.

— Яллах, субхан аллах, шукру! — говорили одни, что означало «Хвала аллаху, спасибо!»

— Нух битаги! — восклицали другие, желая имаму и его воинам счастливого пути.

В доме после отъезда Шамиля стало, как всегда, пусто и скучно. Уныние почувствовали даже княгини и княжны. Нина Баратова теперь не стояла часами у окна, выглядывая Хаджиява. Она больше времени проводила на крыше дома, вместе с юной женой имама. Шуанат стала бывать у княгинь, иногда проводила с ними целые дни. Только Загидат не унывала. Она сделалась веселой, беззаботной и с довольным видом щеголяла перед пленницами, меняя наряды, серебряные и золотые украшения. Княгини, княжеские дети и их няни не любили вторую жену имама и даже посмеивались над ней, давая забавные прозвища.

В эти дни у Шуанат родилась вторая дочь. Княгиня Варвара Ильинична зашла поздравить ее с рождением ребенка. Сняв с шеи, она преподнесла Шуанат дорогой бриллиантовый кулон на золотой цепочке, сказав:

— На, милая, теперь он мне не нужен, дочери нет у меня, пусть тебе он принесет радость.

— Помилуйте, не могу принять от вас такой дорогой подарок, тем более когда вы находитесь в таком положении, большое спасибо, оставьте, он пригодится более достойной невестке, когда вырастет ваш сын, — сказала с благодарностью Шуанат.

Но княгиня не хотела и слышать.