«От бедного Шамиля — султану Абдул Меджиду, который управляет всеми мусульманскими народами, которому желаю, чтобы аллах дал постоянную силу и всякое достоинство. Рай есть под тенью шашек! И мы поистине подняли мечи за веру и независимость, будучи стесняемы год от года неверными. Воюя с давних времен с врагами веры, мы лишились силы и теперь не имеем достаточного количества войск, которое можно поставить противу врагов. Мы также лишены средств и находимся в бедственном состоянии, не имея материальной помощи ни от кого в течение всего этого времени. Лишь только аллах был нашим помощником, покровителем и благодетелем. Мы будем готовиться, но выступим только тогда, когда более сильные и мощные единоверцы отвлекут и ослабят общего врага и помогут нам оружием и другими средствами.
Нет бога, кроме аллаха.
Имам народов Дагестана и Чечни — Шамиль».
Глава вторая
Шамиль верил в силу Османской империи. Он не знал, что этот период был наитяжелейшим периодом крушения ее былого могущества. Раздираемая внутренними противоречиями, потрясаемая восстаниями зависимых народов, терзаемая косвенными дипломатическими махинациями и прямыми агрессивными действиями извне, Турция была на краю гибели. Входящие в ее состав африканские государства — Египет и Тунис — на деле уже принадлежали Англии. Европейская часть с проливами Дарданеллы и Босфор, являющимися воротами нескольких морей, были главной мечтой Англии и царской России, которые после победы над Наполеоном в войне 1812 года стали великими державами, вершившими судьбы народов Европы.
В своей беседе с английским послом Николай I говорил: «Я против постоянного занятия Константинополя русскими, но он ни в коем случае не должен перейти во владение англичан, французов или какой-нибудь другой великой нации. Также я никогда не допущу ни попытки восстановления Византийской империи, ни того расширения Греции, которое превратило бы ее в сильное государство. Тем более я не допущу раздробления Турции на мелкие республики — убежища европейских революционеров. Чем мириться с одной из этих возможностей, я скорее начну войну и буду вести ее, пока у меня останется хоть один солдат, хоть одно ружье. А в случае крушения Оттоманской империи княжества Сербия, Болгария и другие должны остаться под моим управлением. Египет, остров Крит могут стать английскими владениями». И вообще, заявил в заключение царь, в случае распада государства турок, разрешение территориальных вопросов не представит затруднений. Единственно, что необходимо, это чтобы Англия и Россия столкнулись между собой.
Турецкий султан Абдул-Гамид, несмотря на действенную помощь союзников, знал, что такое аппетит изголодавшейся по рынкам сбыта буржуазии Европы и догадывался об истинных целях союзников. Он больше надеялся на единоверные воинственные племена Кавказа, усматривая в этой соломинке спасительное весло. Начав движение в Гурию, султан спешно отправил к Шамилю и Магомед-Эмину в Черкесию письма с предложением немедля продвигать силы навстречу.
Известие о начале русско-турецкой войны Шамиль воспринял без особой реакции. Он сказал:
— Рано или поздно это должно было случиться. Свинцовые тучи военной грозы, гонимые ветром безумия, могут нависнуть и там, где небо вечно светлое, а над страной Османов они клубились давно. Да поможет аллах единоверцам великого халифата!
Начавшаяся война России с Турцией воодушевила горцев Кавказа. Они не сомневались в том, что рано или поздно султан явится в Тифлис и разобьет основы русского владычества в христианской Грузии. Особенно оживилась деятельность лазутчиков. Один за другим они являлись к имаму в Ведено с сообщениями, когда и в какую сторону отправляются на фронт полки с кордонных линий. На линиях Прикаспийского края оставалось небольшое количество царских войск, рассчитанных только на оборонительные действия. Многие предполагали, что теперь Шамиль развернет активные действия, очистит край от гяуров и двинется к югу на соединение с армией султана. Но имам медлил. Он не считал себя обязанным ни в чем правителю турецкого вилаета, который тоже ничем не помог ему как единоверцу за долгие годы разорительной войны. В нескончаемые дни тяжелых испытаний, в огне беспрерывной борьбы он научился не только действовать, скрывая цели, но и говорить, тая мысли.
Правительство Турции возлагало большие надежды на воинственных горцев Дагестана и Чечни. Их эмиссары и военные агенты хлынули сначала к Черноморскому побережью, к черкесам, с воззваниями, вооружением, деньгами. Но пробраться в горы Дагестана и Чечни теперь стало гораздо труднее. Десятки отчаянных смельчаков, знавших дороги к имамату, оставались у турецких границ, схваченные на заставах. И если самым ловким удавалось проникнуть в глубь гор к Шамилю, их обязательно схватывали где-нибудь на возвратном пути через Грузию или на землях Притеречья.