Имам Шамиль

— Немедленно отправляйся с отрядом на тот конец дороги, куда должны пойти лезгинские ополченцы, не дай выйти из селения ни одному из тех, кто попытается вынести даже безделицу. Мы окажемся хуже нечестивцев, если не оценим искренней помощи и доброго отношения жителей Ахтов, которые в отличие от некоторых наших соплеменников не ударили нам в спины в критические минуты, желая выслужиться перед теми, кто взял верх.

На следующее утро Даниель-бек по распоряжению Шамиля поехал к лагерю Аргутинского для переговоров в отношении обмена пленных и раненых. Главнокомандующий дал согласие обменять одного на одного, что и было сделано в тот же день. На исходе дня войска имама тронулись в сторону Аварской дороги. Аргутинский утром последовал за ними. Ночью, достигнув ближайшего перевала, Шамиль отделил от своих войск отряд Даниель-бека, придав ему мюридов и ополченцев телетлинского наиба Кебед-Магомы. Этот отряд пошел вниз и скрылся в лесистом ущелье.

Утром, когда Аргутинский следовал за имамом по дороге вверх, Даниель-бек повернул обратно на юг к Джаро-Белаканам и Элису.

Шамиль перед выступлением в Ахты направил отряды Инкау-Хаджи и купца Мусы к Чоху. Когда Аргутинский снялся из Турчи-Дага и вместе с ополчением чохского ротмистра Ибрагима-Хаджи двинулся к Ахтам, Инкау-Хаджи занял Чох, а купец Муса — чохинское укрепление, малочисленный гарнизон которого бежал в Кази-Кумух. Оба наиба в ожидании отрядов имама приступили к возведению преград перед селением и крепостью.

Аргутинский подвигался к Чоху не спеша, расширяя тропы и дороги, особенно ведущие к чохскому укреплению. Когда Шамиль, достигнув Чохского вилаета, остановился на поле Хутиб, к нему прискакали связные от Мусы и Инкау и доложили: один из жителей Чоха, побывавший в Кази-Кумухе, узнал, что Аргут должен прийти в Чох.

— Мы знаем об этом, поскольку имели с ним столкновения и убедились, что он следует по пятам, — сказал имам. Затем спросил: — Все ли у вас готово для встречи с ним?

— Некоторые работы нами сделаны, — ответил посыльный.

Шамиль немедленно снялся с места. Подойдя к Чохской крепости, он разделил свое войско на две части. Одну направил на позицию к горе Сугур, другую — к Али-Мамед. Между двумя этими горами была расположена Чохская крепость. День и ночь работали воины имама, возводя земляные сооружения и завалы на подступах к этим горам и к крепости. Шамиль неустанно наблюдал за работой.

Когда появился авангард Аргутинского, Шамиль, расставив силы своих людей на позициях, пошел с отрядом навстречу. Русские остановились, заняли одну из придорожных высот и стали ждать подхода огневых сил. Тогда Шамиль вернулся к своим позициям, поскольку не было смысла посылать людей к малодоступному узкому проходу, над которым засел противник и встречал сильным ружейным огнем пытавшихся приблизиться.

Соединившись с авангардом, Аргутинский стал на некотором расстоянии на холме, начал окапываться и строить гнезда для пушек. На третий день его артиллерия открыла огонь по крепости во фронт. Пехота и кавалерия ударили во фланговые позиции гор Али-Мамед и Сугур. Штурм обеих гор удался, мюриды на второй день были выбиты и отступили к Чоху. Аргутинский установил орудия на вершинах обеих гор и направил с двух сторон огонь артиллерии на крепость.

Урон, наносимый осажденным, был настолько сильный, что мюриды вынуждены были прятаться в норах, не отвечая на огонь противника. Башни, возвышавшиеся над стенами крепости, были разрушены. С каждым днем все больше и больше становилось щербин на мощных крепостных стенах, и с каждым днем становились они ниже. В одну из ночей Муса вместе со своим гарнизоном покинул крепость через потайные ходы и пришел в Чох. Когда Инкау доложил имаму о том, что Муса явился, оставив крепость, Шамиль велел собрать всех наибов, вышел с ними к Мусе, которым стоял на сельской площади со своими воинами, и, показав рукой в их сторону, сказал:

— Посмотрите на этих вояк. Они пришли со склоненными рогами. В них ослабла храбрость, а может быть, их покинуло мужество.

— Имам, может быть, мы достойны войлочных нашивок, но, клянусь аллахом, иного выхода не было. Мы уподобились полевым мышам в стогу, который подожгли, — попытался оправдаться Муса.

Шамиль ответил:

— Истинно гяуры день и ночь работают над усилением своей мощи. Они держатся за законы и приказы, издаваемые проклятым царем, зубами, руками и ногами. А вы — только мизинцем и большим пальцем держитесь за учение пророка. Клянусь аллахом, я не оставлю чалмы ни на одной голове, если вы сейчас же не вернетесь в крепость. А ты, Муса, — Шамиль обратился к начальнику гарнизона, — не забывай, что в немирные дни становишься воином… Если так легко думаешь отдать крепость Аргуту, можешь потерять не только чалму, но и неплохую голову.