Иллюзионист

Чем ближе мы подходим к причалу, тем оживлённее обстановка. Женщины, разряженные в добротные шелка по последней моде, гуляют на каблуках под кружевными зонтиками. Фермеры в свободных грязных туниках ведут мулов, тянущих повозки с сахарным тростником. Здесь собрались люди со всего королевства, и наша троица тут выделяется не так сильно, как в любом другом месте. У подножия лестницы рядом с несколькими лавками творится какая-то суматоха. Кастиан и Лео держатся рядом со мной, и мы вместе со всей толпой движемся к центру рынка. Местные стражники в коричневой коже стоят в стороне, и взгляды всех собравшихся устремлены к трём людям в центре. Я видела нечто подобное в деревнях, где придерживаются древних обычаев.

Это суд.

Я приглядываюсь к женщине, которая, по всей видимости, вершит правосудие. Миниатюрная, с загорелой кожей, заплетёнными в аккуратную косу чёрными волосами, высокими скулами, подчёркнутыми строгим изгибом рубиновых губ. В блузке насыщенного цвета морских глубин с рюшами и в штанах, дополняющих комплект. На бедре висит кинжал, который выглядит слишком украшенным, чтобы использоваться как-то иначе, кроме как для церемоний. Её широко расставленные глаза подведены углём с изящными изгибами во внешних уголках. Она использует румяна, как женщины в Дофинике, а на шее — золотой жгут, какой носят при дворе императрицы Лузо. У меня нет ни малейших сомнений, что перед нами та самая королева Малого Лузо.

— Будешь отрицать? — спрашивает она парнишку перед собой.

Его волосы коротко стрижены, как у новобранца или у человека со вшами. Он падает на колени, упираясь ладонями в каменную кладку. Его лицо кривится от плача. У меня мелькает мысль, что он ещё совсем юный. Скорее всего, пойман на воровстве.

— Стражи не вмешиваются? — шепчу Кастиану.

Кастиан наклоняется к моему уху.

— Похоже, у них здесь всё-таки свои правила.

— Я спросила, ты отрицаешь обвинения? — её мощный голос перекрывает болтовню собравшихся.

— Нет, не отрицаю, — рыдает мальчишка.

Он смотрит на третьего участника суда: женщину-мясника в фартуке, заляпанном кровью. На её щеке серповидный шрам. Лицо суровое, руки в мозолях. Я задумываюсь, а не выгляжу ли я такой же в глазах окружающих?

— Уже три недели, — произносит мясничка с сильным южным акцентом. — Начиналось всё с потрохов и поросячьих ног. Все мы знаем, что такое голод, поэтому я закрыла глаза. Но затем он осмелел. То курицу стащит, то кролика. А теперь он украл чудесное жаркое, приготовленное для сеньора Алонсо. Я рискую потерять…

Королева подняла руку, и женщина замолчала. Я поймала себя на том, что затаила дыхание наряду со всеми остальными в ожидании приговора.

— Тебе известно наказание для воров, — объявляет она. — Как удобно, что тесак уже здесь.

Обвиняемый делает резкий вдох, кровь отливает от его лица. Слёзы ручьём текут по щекам. Он распластывается по мощёной поверхности.

— Пожалуйста, умоляю вас. В нашу деревню приезжали уже три раза за последний месяц и дважды перед этим. Нам уже нечего отдавать, нечего! Я единственный из братьев, кого не призвали в армию из-за моей больной ноги.

Острый взгляд королевы останавливается на мне, а затем на Кастиане, и я чувствую, как сердце сжимается. Она видит сквозь иллюзию? Или просто обратила внимание на чужаков? Возможно, она специально запугивает окружающих. Король Фернандо делает так же. Его молчание страшнее любых слов.

— Оставляю решение за тобой, Ромия. Отруби ему руку… — мальчишка снова всхлипывает, — или позволь ему отработать всё, что украл. После этого можешь поступать с ним, как сочтёшь нужным. Но учитывая, что твой предыдущий ученик сбежал с моряками три ночи назад, я понимаю, что рабочих рук не хватает.

Женщина-мясник хмурится ещё сильнее, суровые черты выдают в ней человека, который тяжело трудился каждый день своей непростой жизни. Она смотрит на парня, затем на королеву, к которой обратились для решения спора. Мясник крепче сжимает тесак мясистой рукой, и я мысленно представляю, как она бегает с этим ножом за мальчишкой. Она разворачивается к воришке, который так и лежит, сгорбившись, на земле. Я могу пересчитать его рёбра даже сквозь рубашку. Она вздыхает, и её жёсткое выражение лица смягчается.

— Я принимаю эти условия, — объявляет она, и толпа облегчённо выдыхает. Я даже слышу хлопки и смех маленьких детей, которые пришли поглазеть на представление. — Предупреждаю сразу, это будет непростая работёнка. Слышишь меня?

Парнишка вскакивает, на его лице расплывается улыбка, и теперь уже он плачет от счастья, кивая как заведённый. Они оба благодарят королеву Малого Лузо и уходят по одной из городских улочек.

— Чего застыли? — огрызается королева. — Заняться нечем?

Толпа разбежалась.

— Идём, — я тяну своих спутников за рукава. — Это она.

Мы пересекаем площадь и подходим к королеве Малого Лузо.

Но не успеваем приблизиться к ней, как нас окружают стражники в коричневой форме, приставляя лезвия к нашим шеям.

* * *