Иллюзионист

Ночью, слушая треск костра и завывание ветра в горах, я не могу уснуть. Кастиан дежурит, прикрываясь иллюзией. Свернувшись в калачик, я зажмуриваюсь, но в моей голове целый вихрь воспоминаний. Медленно одно из них разворачивается, раскрывая тёмные крылья:

Маленький Кастиан во дворцовых садах поёт для меня, пока я лежу на траве. Это песня о его маме. Мендес зовёт меня, и Кастиан сбегает, а я притворяюсь, что заблудилась.

Отгоняю воспоминание, каким бы милым оно ни было, потому что оно размягчает моё сердце. Я не могу себе этого позволить. Пускай я больше не Шепчущая, но я всё ещё мятежница, и скоро мне предстоит встреча с королевой.

Глава 9

Несмотря на вчерашние трудности, мы втроём спускаемся по горе, перебираясь через нагромождения камней, засохшие кустарники и бледно-белые цветы с чёрными сердцевинами. Прибрежная влажность сгущается в воздухе по мере нашего спуска вниз.

Мы останавливаемся и тратим остатки запасов воды, чтобы смыть грязь с наших лиц, после чего переодеваемся в более презентабельную одежду. Лео морщится и хлопает себя по шее, перед тем как натянуть зелёную рубашку, подчёркивающую изумрудный оттенок его глаз. Я замечаю золотое обручальное кольцо его покойного супруга, висящее напротив его сердца, перед тем как Лео зашнуровывает рубашку. Со стоном он хлопает тыльную сторону своей руки.

— Я уже забыл про насекомых.

Сидя на булыжнике, Кастиан смотрит на главный тракт. Оглянувшись на Лео, он ухмыляется:

— Очевидно, они не забыли про тебя.

— Это ужасно! И почему я такой сладкий? — разыгрывает скромность Лео. — Вам, мой принц, конечно же, не о чем беспокоиться.

Кастиан хмыкает.

— Спасибо, что взял весь удар на себя.

Странно видеть их такими, обменивающимися колкостями, будто они давние друзья. Не знаю, ревную ли я потому, что Лео — мой друг, а не его, или потому что у нас с Кастианом никогда не было такой лёгкости в отношениях. Впрочем, зачем ограничиваться? Я вполне могу ревновать в обе стороны.

Лео помогает мне застегнуть крючки на моём голубом карнавальном платье и заплетает мои волосы, оставляя часть распущенными. Когда я поднимаю глаза, Кастиан поспешно переводит взгляд обратно на дорогу. Ему не нужно менять чёрную рубашку и брюки на что-либо другое, потому что он всё равно будет под иллюзией.

— Почему её называют королевой Малого Лузо? — любопытствую я.

— На самом деле здешние цитадель и порт называются Салинас, — поясняет Лео, втыкая очередную невидимку в мою причёску. Во дворце он делал так каждый день, и это, наверное, единственное, по чему я скучаю. — Но местным больше нравится название Малое Лузо.

Хмыкаю.

— Как-то не могу представить, чтобы король Фернандо позволил хоть кому-то из знатных родов носить подобный титул.

— Ах, но королева Малого Лузо не принадлежит ни к одному знатному роду Пуэрто-Леонеса, — поправляет Лео.

— Ой, я просто предположила, учитывая, что на неё нас вывела леди Нурия.

— За годы чумы численность леонессцев сильно сократилась, — сообщает Кастиан, спрыгивая со своего насеста, чтобы взять вещи. — Хуже всего дела обстояли в портовых цитаделях и крупных деревнях. Прежде по размаху торговли Салинас уступали только Риомару. Но когда половина населения Салинас уже лежали на похоронных плотах, а единственным, кто мог управлять городом, оставался дряхлый священник, цитадель пребывала в отчаянии. Мой отец передал полномочия последнему оставшемуся должностному лицу, послу из Эмпирио Лузо. Та привезла работников из империи, и в какой-то момент иностранцев стало так много, что местные и путешественники стали называть цитадель Малым Лузо. А посол стала неофициальной королевой. Но когда возобновились гонения мориа и отец резко разошёлся во взглядах с правительницами Лузо, он попытался изгнать из королевства всех, у кого в роду были лузонцы.

— Так он сделал и с мориа, — отмечаю я.

— Королева отказалась уезжать, — продолжает Кастиан. — Она всё также управляла городом, и чтобы доказать свою власть, отозвала солдат и всех верных ей людей. В итоге цитадель осталась незащищённой, и пираты грабили порт несколько месяцев, пока отец не уступил ей, позволив остаться.

— Так она уже, должно быть, в годах? Я слышала, что у лузонцев есть некие волшебные воды, которые позволяют им жить по девяносто лет, но мы же говорим о Пуэрто-Леонесе.

— Ах, но, как и при любой монархии, титул передаётся по наследству, — отвечает Лео. — Полагаю, это её дочь, которая была избрана жителями цитадели, чтобы перенять пост матери.

— Они могут избирать?

— Моему отцу не нужно восстание в одном из самых экономически развитых портов, который приносит самые большие налоги. Пока этот союз выгоден ему, конечно же.

Лео достаёт из кармана красный конверт от Нурии и протягивает мне. Я касаюсь плотного пергамента, и острая боль пронзает заднюю часть глаза. Рыбак несёт металлическую клетку с крабами по дорожке.