Иллюзия отражения

– Привет, Хосе, – сказал я ему на чистом русском, Хосе, понятное дело, понял и открыл.

На самом деле он был Хусейн Хусаинов из Алма-Аты и вывезен был на Саратону исключительно за импозантный вид старого пирата; на вольных хлебах публичного заведения Хосе раздобрел и заматерел; одет он был, как и положено пирату, в широкие шальвары, распахнутый на груди халат и феску; один глаз закрывала черная повязка, но не для шарма: глаза у Хосе действительно не было и где он его «обронил», заработав еще и жуткого вида шрам от надбровья до подбородка, мне было неведомо.

– Ты чего, Дрон? Развеяться? Или с хозяйкой посидеть?

– Посидеть, Хосе, посидеть. Я чаю, бутылочка у Людмилки найдется?

– Для тебя? Всегда. Она рада будет.

Мадам в этом заведении была Люська Кузнецова; не просто землячка – почти родственница: мы даже учились с ней в одной школе и жили в соседних дворах! Признаться, в школе она меня не замечала вовсе, – три года разницы, станет ли разбитная девчушка, за которой кавалеров бродило, как кобелей за течной псинкой, обращать внимание на юнца тринадцати лет?! А я – обращал, особливо когда Люська, отвернувшись от очередного ухажера и не обращая внимания на курящую дворовую мелюзгу, подтягивала чулочки, приподняв юбочку... Нет, сейчас-то я понимаю, делала она это намеренно – шалила. А тогда... Дух захватывало!

Встретились мы на Саратоне случаем, обнялись, расцеловались, как родные, и просидели за воспоминаниями, старыми песнями и анекдотами до рассвета. Безо всякого пьянства и сопутствующего ему разврата. Люська тут же предложила мне половинную скидку в заведении; я вежливо отказался.

– Зря ты... – протянула она. – У меня тут не какая-то шантрапа, девочки все – хоть сейчас на большой экран крупным планом!

Что мне было ей ответить? Просто поболтать с девчонками – это пожалуйста, а вот что касается дел сердечных или просто матримониальных, то – всегда обходился исключительно личным обаянием. Если учесть, что Саратона – место пляжное и для отдыхающих я не просто спасатель, а как бы инструктор по синхронному плаванию, то... Короче, с этим замкоподобным домом я приятельствовал и товариществовал и – ничего больше.

Нужно сказать, что Люська в мадамы выдвинулась не случаем: была она умна и образованна, закончила в свое время факультет психологии и даже корпела в начале девяностых психологом-консультантом на каком-то оборонном предприятии; потом, в связи с общей гайдаровщиной и прочим окаянством, предприятие приказало долго жить, и Люська, к тому времени дважды разведенная, ушла на вольные хлеба к прогрессивной гостинице «Космос».

Высокая конкуренция и предельный в профессии возраст быстро привели ее к мысли о том, что быть организатором производства всегда лучше, чем самой пахать «у станка»; сия идея осенила ее не вдруг: воспитание и образование позволяли. А вскоре она выполнила и путанскую «программу-максимум» начала девяностых: вышла замуж за иноземца, сделавшись фрау Карлсон. Проскучав за бюргером в Кале лет пять, она освоилась в Европе достаточно, послала своего гундосого супруга к ежевой маме и развернула свой бизнес. Потом приехала на Саратону, подсняла сей замок и пошла в гору уже круто... Причина финансового успеха предприятия проста: знание психологии. Теории и практики.

– И девочки, что идут на панель, и их клиенты – психологически один тип, – излагала как-то Людмила Кузнецова свое «кредо успеха». – И те и другие боятся любить. Заниматься сексом можно, любить – ни-ни. Чтобы не было душевных травм. Запрет на любовь у одних сформирован родителями, у других – жизненными обстоятельствами... Все страшатся привязанностей, но все хотят ласки. А что такое любовь за деньги? Всего лишь суррогат, но не любви – власти или подчинения. Это кому что больше по душе.

Как только это понимаешь, быстро начинаешь богатеть: людям нужно придумывать сказки, в которые они хотят, но боятся играть. В Принцесс и Нищих, в Королей, Завоевателей, Проституток, Уродов, Бродяг... Людям нужны жутковатые сказки, чтобы освободиться от страха смерти. Только и всего.

Глава 40

«Есть герой в мире сказочном, он смешной и загадочный...» – мелодия вертелась в моей голове, когда по закрученной винтом дубовой лесенке я поднимался в Людмилкины покои. Кузнецова, она же фрау Карлсон, квартировала в особняке на самом верхнем этаже. Там был и офис, и жилая квартира о семи комнат. Проформы ради Хосе связался с ней по интеркому. Меня было высочайше велено принять.

– Загорелый, тощий и одет несуразно. – Люська полулежала на тахте в каком-то изысканном домашнем одеянии, напоминая всей позой, поволокой в глубоких карих глазах и полуулыбкой знаменитую «Маху» Гойи.

– Обноситься не успел.

– Понятно. Ты что, скрываешься?

– На Саратоне можно от кого-то скрыться?

– Саратона – волшебный ларец. И донышек здесь немерено. Чайку?

– Покрепче.

– А чего-нибудь на зуб кинуть? А то и на два?