Иллюзия отражения

Привалился на сиденье, смежил веки... Перед взором моим проносились яркие, пестрые картинки, усталый мозг галлюционировал странными образами и видениями, пока я не заставил себя выйти из навязчивой полудремы. Усмехнулся, вспомнил отчетливо события крайних суток и свое теперешнее положение и набил на пустом компьютерном экране: «You have lost everything. Start again».

«You have lost everything» можно перевести как «ты потерял все». А можно и как «ты освободился ото всего». Именно так я ее и понимаю. Зато вторая часть фразы читается однозначно: «Начни сначала».

Глава 86

По побережью я брел уже несколько часов. И заброшенная свалка, и каменоломни были местами на острове совершенно нелюдимыми; да и путь себе я выбрал странный: песчаные пляжи сменялись развалами камней, и идти было трудно. Почему я пошел именно здесь, я бы и сам объяснить не мог... Шел и напевал ритмичную, но мрачную считалку: «Вышел ежик из тумана, вынул ножик из кармана...» Потом она сменилась другой: «Далеко-далеко на лугу пасутся ко... Кобры? Нет, не кобры!» Я бормотал себе под нос всякие нелепицы и бездумно улыбался.

Несколько раз окунулся, но вместо бодрости ощутил сонливость. К разогретому шоссе вышел, когда солнце уже купалось в водах океана. Мне повезло: подобрал грузовичок, отвозивший свежую рыбу в отель «Саратона». Через сорок минут я был у гостиницы. Мэтр Иван Саввич Савин встретил в холле вежливой улыбкой:

– Ты, конечно, очень редкая птица, Дрон, но в нашем заведении не принято появляться в таком виде.

Я передал ему сумку с компьютером:

– Передай, пожалуйста, Бартеневой. Как она?

– Бодра и весела. И очень озабочена. Не знаешь, чем?

– Она хочет Пулицеровскую премию.

– Да? А спрашивала о тебе.

– Я хочу домой.

– Домой?

– Да. Передай Даше при встрече, что я happy.

– Может, что понежнее?

– Придумай сам.

– И еще... Гонзалес оставил тебе послание.

Я прочел. Диего сообщал, что престарелый отец его скончался и он вынужден срочно отбыть в Испанию. Я вздохнул. Вот с кем бы мне хотелось скоротать нынешний вечер... Не судьба.

– Иван Саввич, ты не мог бы...

– Деньги? Держи. – Савин передал мне плотный конверт. – Контракт восстановлен. Ты снова спасатель.

– Здесь семь сотен. Многовато.

– За три дня вынужденного прогула плюс компенсация за моральный ущерб. Отель «Саратона» признает расторжение контракта несправедливым. Ты ведь не будешь подавать на нас иск в суд?

– Не-а.

– Пообедаешь? В таком виде не в ресторане, конечно, в кафе на улице?

– Да какой там обед – я еще не завтракал!

– Хозяин барин.

В ближайшей забегаловке я затарился всякой снедью, подумал и – заказал ржаной водки. Попросил бармена:

– В стакан. Без льда.

Водку выпил залпом, разжевал несколько орешков, закурил... Взял пару бутылок с собой. Потому что... Впереди была ночь. И я не хотел в ней замерзнуть.

На выходе меня ждали. Молчаливые одинаковые парни, одетые в одинаковые летние костюмы. Напротив стоял «роллс-ройс». Один поднялся на ступеньку, скривив губы в вежливой полуулыбке, протянул руку – взять меня «под локоток»...

Ну вот и все. Водка, сигарета, гильотина. Как в социальном французском кинодетективе. Что остается? Как в оптимистической советской трагедии? Жизнеутверждающе погибнуть?

Я расхохотался, чем вызвал недоумение порученца, сунул ему в руку пакет со снедью, который он подхватил – иначе все содержимое раскололось бы вдребезги... А я тут же, коротко, без замаха, ткнул его в подбородок. Порученец осел, я соскочил со ступенек и внешней стороной стопы ударил другого под колено. Он, раскинув руки, опрокинулся на машину, и я добавил боковым. Пока он бессознательно съезжал по дверце, провел ладонями вдоль пиджака, выудил плоский пистолет, распахнул заднюю, плюхнулся на сиденье, передернул для верности затвор и упер ствол в затылок водителю:

– Так кто меня приглашает в гости?

Водитель, седой, худой, как жердь, даже не поменялся в лице: произнес, глядя прямо перед собой:

– Барон Эдгар Антуан де Сен-Клер.

– Почему так изысканно?

– Не могу знать.

Забавно. Один из самых богатых людей планеты. И один из самых влиятельных. Не принять его приглашение нельзя. А принять... И что тут будет меньшим злом? Об этом я даже не задумался. Похоже, воздух Саратоны сыграл со мною шутку: думать я здесь разучился. А может, оно и к лучшему?

– Трогай, – сказал я.

– Простите?.. – не понял водитель.

– Поехали.

«Простимся, друзья, перед дальней дорогой, пусть легким окажется путь...» Алкоголь ласкал сердце мягкими лапками, вот только... друзей у меня здесь нет. А где – есть? Или – время меняет все? И – навсегда?