Иллюзии

– Насчет времени, – сказал Ник, когда Вилли, наконец, добралась до него. – Тебе никто не говорил, что мужчины не любят ждать?

– Нет, – улыбнулась она. – Будь любезен, поучи меня.

– Может быть, и стоит... Но после того, как получу обещанные обед и выпивку.

Они отправились в маленький итальянский ресторанчик на Бликер-стрит.

– Ты произвела на меня впечатление, – сказал Ник, набивая рот спагетти. – Ты говорила стоящие вещи о том, чтобы женщина появлялась у вас перед разводом. Но есть что-то важнее этого, важнее того, что ты говорила тем женщинам о браке и разводе. Я всегда представляю молодого человека, который сводит с вами счеты, и, думаю, вы не смогли бы его одолеть. Я прав?

– Не сейчас, Ник, – сказала она, улыбаясь. – Я предполагаю убедить тебя, что Регина Шеферд заслужила то; что ей присудил суд, и даже больше. Запомнил?

Он покачал головой.

– Если ты хочешь говорить, то будь любезна и слушать иногда. Может быть, я настрочу словечко или два по поводу вашего дела. Но я просто удивляюсь! Если бы ты знала, как заблуждалась сегодня вечером. Есть только одна вещь, позволяющая женщине понять, в чем ее удача, – ты же преподносишь брак слишком примитивно, словно это некая лига, где ежедневно только и делают, что пропускают кварту джина. Может быть, ты так и представляешь его, а вернее всего, когда два человека начинают совместную жизнь, они просто верят друг другу.

– Эти слова совсем не похожи на речь сурового парня, – сказала Вилли. – Может быть, ты все еще веришь в любовь и в сказку, и в Санта-Клауса, и в добрую Фею...

– Да, – торжественно произнес Ник. – И знаешь почему? Если ты не оставишь места в своей жизни для них, адвокат... то они никогда и не появятся.

ГЛАВА 14

Вишневые деревья покрылись почками и вот-вот готовы были расцвести. Вилли отделяло всего несколько часов от события, которое могло стать самым большим ее триумфом. Завтра утром она будет выступать на заседании Верховного суда по делу Шеферд против Шеферда.

В то время, как лимузин мчал ее по вечернему Вашингтону, Вилли мысленно перенеслась в прошлое. Это был город Мэтта Хардинга, и она думала о том, какой была бы ее жизнь, выйди она за него замуж.

Будучи трезвомыслящей и практичной, она никогда не думала в контексте "если бы". Но сейчас она разволновалась, позволив себе именно такие мысли. Возможно, брак с Мэттом был бы трудным, хотя он положил бы конец ее одиночеству. Настоящий дом, ребенок – в ее фантазиях это была дочка, которая выросла бы сильной и независимой личностью, бесстрашной и верящей в любовь.

Ей очень хотелось бы знать, о чем сейчас думает Мэтт и что он почувствует завтра, когда она будет стоять перед ним. Испытает ли он боль сожаления? Ей хотелось бы этого – ведь не одна она должна быть хранительницей их прошлого.

Лимузин остановился перед гостиницей. Она сняла большой номер с видом на Пенсильвания-авеню и Белый дом.

Она разложила на кровати массу юридических документов по делу Шефердов, которое, как она однажды пошутила, стало решающим для ее карьеры.

Джек Шеферд строил свою апелляцию на том, что его бывшая жена не имела никаких прав отнимать у него будущее. Судья согласился с этим, утверждая, что Регина действительно не имела права требовать безоговорочную компенсацию только лишь за добросовестное выполнение своих супружеских обязанностей. Поэтому, потребовав от Джека часть денег за медицинскую лицензию, суд тем самым закрепил "детскую зависимость женщины, с которой наше общество и правосудие стремятся покончить".

Ответ Вилли был резким и не заставил себя долго ждать. Она заявила, что это дискриминация. Сейчас ей надо было убедить Мэтта и его коллег в том, что вклад Регины в будущее своего мужа был не благотворительностью, а как бы предоставлением кредита, который теперь должен быть выплачен.

Готовясь к трудной и напряженной борьбе, она репетировала про себя свою речь до тех пор, пока слова не улеглись в ее голове в нужном порядке. Все, что ей сейчас было необходимо, – это хороший ужин и крепкий сон.

Ностальгия занесла Вилли в Сорвино, одно из любимых мест Мэтта. В маленьком ресторанчике было мало народу, здесь все было теперь по-другому, она не увидела ни одного знакомого лица. Вилли заказала бокал "Орвьетто", немного спагетти под светлым густым соусом. Поскольку она не любила есть в ресторане в одиночестве, то всегда приносила с собой что-нибудь почитать.

Она перелистывала страницы "Вашингтон пост", надеясь найти что-нибудь про Мэтта. Еще долгое время после их последнего разговора она с опасением разворачивала газеты, боясь увидеть там некролог, посвященный Мэтту. И каждый раз с облегчением убеждалась, что этот момент еще не наступил. Она корила себя за пустое благородство, в результате которого разбились ее надежды иметь крепкую семью и любимого человека.